Девятые Звездные войны - Эдмонд Мур Гамильтон

Что-то это место не похоже на Солнечный астероид Развлечений!

— Простите, простите,— бормотал Пис, отступая назад. Постепенно набирая скорость, он скоро достиг ее максимума, возможного при продвижении спиной вперед, повернулся и побежал изо всех сил. Взвод толстух следил за ним, пока он не скрылся в сумерках, и только тогда женщины обменялись возмущенными взглядами. Тишина держалась несколько секунд, все извлекли из сумочек ультразвуковые свистки и издали долгий, прекрасно оркестрованный вопль ярости.

В тысячах километров к юго-западу, где полуденное солнце все еще изливало нежность на крошечный тихоокеанский атолл, два блистающих позолотой супермена, нерешительно глядевшие до этого в песок, встрепенулись, и ярко-красное пламя загорелось в их глазах. Несколько секунд они прислушивались, потом повернули друг к другу головы, кивнули и бросились в море. Слишком тяжелые, чтобы плавать, они побежали по дну океана в направлении Калифонады. Морские обитатели благоразумно уступали им дорогу.

Тяжело дыша, Пис перепрыгнул через кювет и оказался на обочине пустынной дороги. Снег, который своевременно убирали с нее, образовал по обочинам низкие обледеневшие брустверы. С трудом преодолев это последний барьер, Пис отряхнулся от снега и кусочков льда, засунул руки в карманы и зашагал в сторону поселка.

"Все в порядке,— успокаивал он себя.— Конечно, эти старые черепахи в корабле немного сопереживают, но плевать! Они не представляют какой опасности избежали, когда я отказался от намерения пролететь насквозь всю Вселенную и постигнуть тайны мироздания!

Вот тогда им действительно было бы на что жаловаться! Через несколько часов они свяжутся с полицией, а у меня — куча денег, я правильно и скромно одет, я вблизи Портербурга, я здоров, если не считать небольшого смещения челюсти и легкого обморожения".

"Все, что мне нужно,— вдалбливал он себе, нагнетая чувство уверенности,— не ввязываться ни в какую историю. Спокойнее! Слейся с местностью! Ведь ДАЖЕ Я могу ни во что не вляпаться до самого утра!"

Мощная доза позитивного мышления подняла боевой дух Писа до небывалой высоты. В походке у него появилась упругость и через несколько минут, словно в подтверждение того тезиса, что провидение помогает тому, кто и сам не дурак, вдали показались огни. Это был автобус. Когда они подъехал ближе, Пис рассмотрел табличку, извещавшую, что станция его назначения — Портербург, и сердце его возрадовалось. Взмахом руки он попросил водителя остановиться, взобрался в обледеневший холмик у дороги и стал ждать. Автобус с подъехал ближе к нему. Всхлипнув пневматикой, открылась дверца. Пис хотел шагнуть вперед, но поскользнулся, ноги вылетели из под него, ледяная вершина холмика врезала ему по затылку, и внезапно он обнаружил, что лежит, все еще засунув руки в карманы, в кромешной тьме под автобусом, а какие то металлические части вращаются в опасной близости от кончика его носа. Он начал судорожно освобождать руки, но карманы взбунтовались и мертвой хваткой вцепились ему в запястья.

— Куда подевался это шутник?— донесся сквозь шум двигателя нетерпеливый голос водителя.

— Здесь я, внизу,— прохрипел Пис.— Помогите же кто-нибудь!

— Люди просят остановиться, а потом оказывается, что им не нужно никуда ехать!— ворчал водитель.— Уж не знаю, что это такое, новая мода, что ли?

Зашипели закрываемые двери, автобус покатился вперед, и внутреннее заднее колесо слегка погладило макушку Писа. Он уже поздравлял себя, что избежал, по крайней мере, смерти в луже крови, но тут какой-то выступ на бампере зацепил его за ребра и протащил добрый десяток метров, прежде чем остановить в виде неопрятной кучи на середине дороги.

Держась за бок, Пис с трудом поднялся на ноги и долго проклинал удаляющийся автобус. Когда огни исчезли за поворотом, он посмотрел, наконец, на самого себя и пришел в ужас — его куртка и брюки, безукоризненно чистые всего минуту назад, покрылись пятнами какой-то липкой дряни и порвались во многих местах. Пис истерично захихикал, но вовремя опомнился и прихлопнул рот ладонью.

— Будь я проклят, если я позволю ничтожной случайности остановить себя!— громко объявил он заснеженному пейзажу.— Я — хозяин своей судьбы!

Оценив свое физическое состояние, Пис обнаружил, что еще в состоянии передвигаться, хотя в добавление к контуженной челюсти обзавелся огромной шишкой на затылке, а при каждом вздохе испытывал резкую боль, по крайней мере одно ребро оказалось сломанным. Передвигаться общественным транспортом, ввиду состояния перелома и костюма, Пис уже не мог, но денег должно было хватить, чтобы добраться до Портер-бурга на такси и пристроиться в приличный отель. После душа и хорошего ночного сна, сказал себе Пис, я буду как новенький. Главное — найти телефон, а там все пойдет само собой. Обернувшись покрепче обрывками куртки, Пис в очередной раз выступил на поиски ближайшего поселения, которое — несмотря на близость графическую — казалось ему теперь таким же недостижимым, как Шангри-Ла.

Через двадцать минут он прошел мимо вывески:

ХАРЛИВИЛЛ

347 жителей

и захромал по единственной главной улице в поисках телефонной будки.

Несмотря на довольно еще ранний час, улица была пустынна, и поэтому сильное раздражение Писа вызвал тот факт, что найденная, наконец, будка была не только занята, но около нее топтался еще один потенциальный абонент. Напомнив о себе, что к столь никчемным неудобствам следует относиться философски, Пис занял очередь, надеясь, что его внешний вид не вызовет комментариев. Скоро он понял, что волноваться на счет этого нечего, потому что рыжий верзила впереди даже не глянул на него — все его внимание было отдано стучанию кулаком в дверь будки и выкрикиванию оскорблений по адресу человека внутри нее. У Писа создалось впечатление, что рыжий ждет уже давно и, не обладая так тяжко доставшимся Пису стоицизмом, достиг состояния, близкого к апоплексическому удару. Он продолжал метаться от окна к окну, производил руками многочисленные жесты, но смутно различимый обитатель будки каждый раз отражал нападки, поворачиваясь к нему спиной, как это делали люди в телефонных будках еще до всемирного потопа.

Пис наблюдал эту маленькую драму с олимпийским спокойствием, размышляя о том, как мало надо смертному, чтобы тот потерял безмятежность души. Он начал подумывать о том, не просветить ли рыжего, поведав ему о бедах настоящих, но тот выдал невероятный по степени богохульства взрыв ругательств, перебежал улицу и скрылся между домами. Почти тут же человек в будке закончил разговор, вышел, вежливо кивнул Пису и скрылся в ночи, оставив телефон в его безраздельном владении.

"Главное — терпение!" — самодовольно подумал Пис, входя в будку. Однако не успел он обыскать номер вызова такси на вертящемся дисплее,