Дендрофобия - Наталья Горская

– А как же уважение к старшим товарищам?

– Среди солдат не бывает старших товарищей. Там все молодые, приблизительно одного возраста. Мужчина может считать старшим товарищем ровесников своего отца или тех, кто старше лет на десять. А разница в два-три года только у собак солидной считается. Когда одни щенки шпыняют других щенков только на основании того, что те моложе их на год или два – это навязчивое деструктивное поведение, присущее юным кобелям, у которых половое созревание зашло куда-то не туда. Валить таких – одно удовольствие… Шучу.

– Ну и шутки у Вас!

– Казарменные, да?

– Вы говорите, что русские недружные, а я недавно видела передачу, что Хатынь, оказывается, сожгли не немцы, а какие-то местные подонки, перешедшие на сторону оккупантов. В советское время это скрывали самым тщательным образом, потому что такое уму непостижимо!

– Сожгли коллаборационисты, русские и украинцы. Один из них был расстрелян только в семидесятые годы, другой дожил в Советском Союзе до середины восьмидесятых, считался ветераном войны. Детишки его на День Победы поздравляли, а он им речи толкал о любви к Родине. Кто-то до сих пор живёт то ли во Франции, то ли в Канаде… Я это всё знаю, я отдыхал в Белоруссии в прошлом году – места там красивые. А разницы никакой между русскими, украинцами и белорусами нет – тысячу лет назад это была единая нация славян. Вы, кстати, замечаете, как славяне любят собачиться друг с другом? Хлебом не корми, а дай хохлу москаля обосрать. Ну, или наоборот. Белорусы самые адекватные из нас, самый приятный народ из всех славян.

– Вы тоже, как я погляжу, любите своих костерить.

– Ага! Это говорит только об одном, что я таки русский. Стопроцентно.

– Ха-ха-ха! Честно говоря, я удивлена, что Вы не антисемит… Я думала, что в провинции все националисты. Нас тут с мужем москалями обозвали, чисто на Украине!

– На Украине вас назвали бы дважды москалями – и из России, и из Москвы. А знаете, почему в глубинке национализм в ходу? Потому что люди ничего не видят, нигде не бывают. Всю жизнь любуются на одни и те же рожи. Конкретно здесь жидом могут обозвать, кого угодно, если он приезжий. Как только появляется новое лицо, это уже напрягает, уже расценивается, как угроза. Шокирует, что мир такой большой, в нём навалом самых разных людей, а ты застрял в своём мирке. В наших деревнях не то, что национализм – мужики с соседних улиц до сих пор дерутся, если кто не в свой переулок забредёт. Это и есть простейшая схема любой ксенофобии. А у меня жизнь так сложилась, что я рано уехал далеко от дома, увидел мир настолько незнакомый, и потом много где был, много кого видел, поэтому чужие лица меня не удивляют. Я понял, что никаких рас и наций на самом деле не существует. Не знаю, кто их придумал, и зачем они нужны. Видимо, для того, чтобы постоянно был повод воевать и без надобности усложнять и без того сложную жизнь. Все народы одинаковы: у всех идиотов хватает, всюду люди одинаково страдают, и больше всего – от самих себя. Национальность – это реакция людей на свою среду обитания. Как-то глупо их за это ненавидеть. Национальный костюм складывается под влиянием погодных условий, в которых живёт нация, какими материалами для создания одежды располагает. Национальная кухня состоит из тех продуктов, какие могут быть добыты или выращены на территории проживания. Язык тоже зависит от климата: у северных народов существует несколько десятков вариантов слова «снег», у жителей Экватора его вообще нет – они не знают, что это такое… Вы не подумайте, что я такой уж продвинутый. Я тоже иногда говорю людям гадости на основании их национальной, социальной, половой и прочей принадлежности, чтобы особо не выделяться из стада. Но отдаю себе отчёт в этом.

– А почему не хотите выделяться?

– Не люблю. Мне тревожно, когда становлюсь заметным. А что касается нашей провинции, то здесь семитов в глаза никто не видел, чтоб исповедовать антисемитизм. Вы замечали, что в таких небольших городах России евреев вообще нет? Они тут были до войны, но в оккупации их убивали первыми. А после войны никто сюда уже не поехал. Здесь нет науки, медицины, торговли на таком уровне, чтобы привлечь тех, кого принято называть евреями. Здесь жизнь не развивается. Бабы до сих пор копают огороды голыми руками и полощут бельё в ледяной воде на реке, а их спившиеся мужики гордятся, что таких лошадей больше нигде нет. Потому что, видимо, больше нечем гордиться.

– Даже там, где евреев нет, есть антисемитизм.

– Я не про наш пьяный и посконный антисемитизм говорю, когда упившийся в хлам лох вылезает из канавы или из-под забора и, понимая своё скотское состояние, начинает мычать, что это сионисты проклятые виноваты. Он и не понимает, о чём говорит, и что это такое. Он краем уха слышал от собутыльников, как их всех «жиды споили», но как конкретно эти «жиды» выглядят на практике, даже не представляет. Нет, они все за неимением других дел матерят евреев, что те якобы «всё захватили», но сами не стремятся хотя бы над собой власть захватить. Философ Бердяев писал, что есть только один способ борьбы против того, что евреи играют ведущую роль в науке и философии: делать самим великие открытия, самим развивать себя и общество. Бороться с преобладанием евреев в искусстве и культуре можно только собственным талантом и творчеством. Но «антисемиты из канавы» предпочитают и дальше водку трескать под жалкие претензии, как их то «бабы довели», то «масоны доконали». Потому что это любому по силам. А вот вытащить свою задницу оттуда, отстирать обоссанные штаны, отмыть свою харю, усадить её за книги, найти в себе таланты и развить их – это для них настолько трудно, что впору спиться.

– Откуда Вы знаете про… Бер… Бер-дяева?

– Ой, я гляжу, Вы прям с лица спали, когда я Бердяева упомянул. Не скрою, мне нравится наблюдать, как столичного человека шокирует, что деревенский дурак цитирует классиков русской философской мысли.

– А Вы разве деревенский?

– Дурак-то? Да. Самый что ни на есть.

– Я думала, что вы тоже… приезжий.

– Да сейчас! Я всю жизнь тут живу на окраине, у Волкова болота.

– Там что, в самом деле волки водятся? Откуда такое название?

– Оно от слова «волок» произошло, лишняя буква «о» выпала со временем. Так что всё не так страшно, как звучит. Хотя волки тоже водятся. Но, как говорится, не в их честь улица названа. Деревья из леса волоком по болоту доставляли для строительства собственно города. Для этого присылали сюда крепостных татар казанских и поморов архангельских. От них мы и пошли. Здесь в области до сих пор существует очень мощная татарская диаспора. Магометане, но без фанатизма.

– А почему именно их присылали?

– Потому что были выносливыми и живучими. Здесь ведь никто не обитал, кроме редких поселений чухонцев, когда царь Пётр в берега Невы вцепился. А надо было обживать территорию, закрепляться окончательно. Заселяли насильственно, включая дворян и бояр. Они ехали сюда, как в ссылку, и долго не жили, умирали от чахотки и лихорадки. Потому что здешний климат сильно отличался от привычного русскому человеку в средней полосе России. Первую деревню так и назвали – Волково болото. Соседнюю Зайцев луг – там зайцев до сих пор много. Потом их включили в состав города, но они ещё долго «отстаивали свою независимость» в драках на ярмарке по праздникам. Мой дед рассказывал, что сто лет назад тут полгорода имели фамилии Волковы или Зайцевы. Немецкая оккупация внесла серьёзные коррективы: кого убили, кого в плен угнали, кто в эвакуацию смылся и там осел, а на их место приехали чужие. Кто в партизанах всю войну по лесам шастал. Леса тут были – не чета нынешним! До пятидесяти вёрст в глубину уходили. Немцы сюда попадали и с ума сходили – у них в Европе таких лесов давно нет. Сидели на кочках и боялись сдвинуться с места, наблюдая, как тонут в трясине более прыткие товарищи по оружию. Кто рыдал, кто хохотал, но в конце концов все тонули или замерзали, а партизаны потом спускались с деревьев и забирали стволы и боеприпасы.