Тор. Разрушитель - Вольфганг Хольбайн

В комнате находились трое. Один из них настолько напился, что уснул, окунув лицо в лужу липкого меда и собственной слюны. Двое других не смотрели в его сторону. В руках мужчины держали кружки, и было видно, что они тоже не очень-то трезвые. По крайней мере, не настолько, чтобы заметить Тора прежде, чем он выпрямился и вошел в комнату. Один из похитителей вытаращил глаза и от страха уронил глиняную кружку. Она со звоном разбилась об пол. В следующий момент этот тип очутился рядом с осколками — Тор ударил его кулаком в висок. Не останавливаясь, Тор подскочил к столу, схватил пьяного за волосы и изо всех сил ударил похитителя лбом о столешницу. Череп несчастного еще не успел треснуть, а Тор уже был рядом с третьим. Все это длилось совсем недолго — парень так и застыл с открытым ртом, сжимая кружку в правой руке.

— Дети. Где они?

Похититель что-то пробормотал в ответ, но Тор его не понял. Толкнув врага к стене, так что тот ударился спиной и затылком о каменную кладку, Тор отвесил ему еще пару пощечин, стараясь бить не очень сильно, чтобы он не потерял сознание.

— Где дети?

— От меня… ты ничего… не узнаешь, — пробормотал парень. — Убей… меня… если хочешь.

Тор сломал ему запястье. Несчастный завопил. Дождавшись, пока парень выдохнет весь воздух, Тор зажал ему рот и нос рукой, а затем придавил его к стене. Похититель изогнулся, пытаясь высвободиться, и ударил Тора коленом в живот, но силы были неравны. Тор безжалостно удерживал пленника и отпустил только тогда, когда его глаза потемнели, а движения замедлились.

— Я могу делать так довольно долго, — произнес Тор. — Ты мне все расскажешь.

Тор дал бедняге немного вдохнуть, а потом опять перекрыл ему доступ воздуха.

— А не скажешь, так я сломаю тебе позвоночник и брошу тут подыхать, а детей сам найду.

Какая-то часть его души ужасалась тому, что он сейчас делал. Убить противника в честном бою — это одно, но вот пытки — уже совсем другое. Он всегда ненавидел пытки, как и тех, кто занимался чем-то подобным. Но ужас этот был каким-то несущественным, просто смутное ощущение на задворках сознания, не более того. Какое ему дело до жизни смертных? Время, отведенное им в этом мире, и без того кратко, не более чем миг для бога, так какая разница, когда оно закончится?

Тор опустил руку, и парень с отвратительным булькающим звуком втянул в себя воздух. Тор отвесил ему пощечину, чтобы привести в себя.

— Где они?

Этот тип удивлял его. Он дрожал от страха и боли, но все равно упрямо качал головой и даже попытался плюнуть в Тора. Сил на это у него не хватило, но в душе Тора шевельнулось что-то вроде невольного уважения. Этот парень знал, что ему предстоит, он боялся смерти, однако предпочитал молчать. Ударив его головой о стену, Тор опустил обмякшее тело на пол и оглянулся. В комнате было узкое окно и две двери. Непонятно почему, но Тор решил пойти в дверь, находившуюся слева. Там оказалась лестница, ведущая вниз. Кто бы ни строил это здание, зодчие явно очень любили ступени.

Внизу было темно, и Тор, развернувшись, пошел назад, ко второй двери. По дороге пришлось переступить через бездыханное тело. Под головой похитителя уже разлилась довольно большая лужа крови. Парень умер. Видимо, Тор не рассчитал силы… или они увеличились. И вновь у него засосало под ложечкой, в душе шевельнулся ужас, но Тор не позволил этому чувству вновь потонуть в море гнева, а задумался. Может, это предупреждение? С ним явно что-то происходит. Эти трое не были первыми убитыми им людьми и, уж конечно, не последними. Пугала Тора не безжалостность убийства, ведь нельзя быть воином и не замарать руки кровью. Он даже понял бы, если бы какая-то часть его души порадовалась смерти врага. Но внутри… было пусто.

Все дело в этой башне, понял Тор. Жители Эзенгарда были правы, называя это место проклятым и утверждая, что тут витают злые духи. Крепость пробудила в нем что-то, чему не было места в его душе. И это что-то уничтожало все остальное, все, чем Тор дорожил. Зря он пришел сюда. Нужно найти детей, вывести их отсюда, и тогда… Тут Тор открыл дверь.

И все изменилось.

Четвертый похититель сидел в желтовато-коричневой луже, прислонившись к стене, и храпел, открыв рот. Он был настолько пьян, что не слышал ни шума, ни криков. Тип не спал — он смотрел остекленевшими глазами в одну точку, и Тор засомневался, действительно ли это мед пролился из опрокинутой кружки.

Лива тут не было.

А вот Эления…

Девочка лежала голая на измятых, грязных, пропитанных ее собственной кровью простынях с неестественно вывернутыми руками и ногами. Тор замер. Казалось, время остановилось. Он смотрел на малышку, и разум отказывался воспринимать увиденное. Но потом Эления, открыв глаза, тихо застонала, и время рванулось вперед. Тор подбежал к ней, прижал к себе, но тут же отпустил — стон сменился натужным криком. Ей было больно.

— Эления, — охнул он. — Во имя всех богов, что они с тобой сделали?!

Она открыла рот и попыталась что-то сказать. Видя, сколько сил у нее это забирает, Тор поспешно покачал головой.

— Молчи, — выдохнул он. — Ничего не говори, не напрягайся. Не бойся, все будет хорошо. Я здесь, я рядом. Все будет хорошо.

Но ничего уже не будет хорошо, и Тор это знал. Они не просто сломали ей руки и ноги. Все ее тело было покрыто резаными ранами и кровоподтеками. К тому же, прежде чем наброситься на девочку с ножами и кулаками, эти сволочи, без сомнения, ее изнасиловали. Тор повидал в своей жизни много ран и знал, кого он может исцелить, а кого нет. Эления умирала у него на руках, и он ничем не мог ей помочь.

И все же Тор попытался хоть что-то сделать. Он опустил руку на ее тело — в первую очередь, чтобы хоть как-то успокоить бедную девочку, — и закрыл глаза, вслушиваясь.

Тор чувствовал боль, жестокую, неумолимую, расколотую на сотни очагов и настолько глубокую, что он не мог победить ее или хотя бы смягчить. А еще там была тьма, всепожирающая тьма, в тысячи раз древнее, чем душа, которую эта тьма поглощала. Сейчас у Тора были почти такие же ощущения, как и в случае с Лассе, но приемный отец девочки был старым человеком, уже готовым к смерти, а Эления, будучи юной, сильной девушкой, изо всех сил боролась за свою жизнь. И эта сила была ее проклятием. Тор противостоял тьме, понимая, что лишь продлевает мучения Элении, но не мог отказаться от этого и отчаянно цеплялся за искру жизни, что уже погасла, оставив после себя лишь тьму и холод. А еще пустоту, которая была хуже боли.

В какой-то момент Тор понял, что уже не один здесь. Открыв глаза, он увидел стоявшую рядом с ним на коленях Урд. Она сжимала руку дочери, и казалось, что ее лицо превратилось в неподвижную маску.

— Это… — начал Тор.

— Знаю, — хрипло перебила его Урд, едва шевеля губами. — Ты сделал все, что только мог.

Он не это имел в виду, но не стал поправлять ее. У него не осталось больше слов, будто пустота, которую он почувствовал в мертвом теле девочки, перекинулась и на него и теперь пожирала его человечность.