Вирус "Reamde" - Нил Стивенсон

– Я пытаюсь вам кое-что объяснить. Я уничтожил их так быстро, чтобы они не успели ДЕПОНИРОВАТЬ имущество.

– Объясните, пожалуйста, свою тарабарщину!

– Это значит, что мы грабанем их вэпы. Соберите с земли все золото. И заодно уже возьмите себе башмаки!

– Вы предлагаете мне ограбить покойников?!

– Да. Что бы сказала королева Анна?

– Понятия не имею!

– Можете сперва снять ноутбук с Библии, если так вас будет меньше терзать совесть.

– Незачем. Насколько я понимаю, в «Т’Эрре» такое происходит сплошь и рядом.

Ричард поборол искушение сказать: «Люди так на жизнь зарабатывают».

Как только Дэ-Квадрат освоил меню, научился складывать вещи в мешок и заставил антрона собрать золото плюс Башмаки господства над стихиями и приглянувшуюся ему Диадему ясновидения, Ждод вновь ухватил его (то есть антрона) за шкирку и со скоростью, от которой дона, по собственным словам, «слегка замутило», перенес через полпланеты к меняле, предлагавшему быстрые услуги и хороший курс – куда лучше, чем его коллеги вблизи Торгаев.

С менялой можно было общаться голосом и, таким образом, оставаться «в мире» (как актер остается «в образе»), но Ричард нетерпеливо велел дону открыть меню. Там было много оформленных под старину кнопок и всплывающих меню.

– Вы хотите совершить потлач Аргелиону. Третий квадрат в нижнем ряду. Отметьте его галкой.

– Богу корысти и стяжательства?

– Вы отлично знаете, кто такой Аргелион.

– Я тоже так полагал! Но я не помню ни про какой потлач! Насколько я знаю, это обряд принесения даров у североамериканских индейцев! Совершенно несовместимый с…

– Это очень старая фича – я и забыл, что не вы ее придумали, – сказал Ричард. – Можем обсудить ее за обедом, если хотите. Наверняка половина ваших коллег-профессоров тайно играет в «Т’Эрру»; они с удовольствием услышат, что, по-вашему, дурного в потлачах. А сейчас уже отмечайте квадратик.

– Отметил. Тут еще что-то выскочило! – Дон никак не мог привыкнуть к мгновенно возникающим менюшкам и всякий раз искренне изумлялся. – «Четверть, половина, три четверти, все. Или введите сумму».

– Это опции: сколько золота вы отдаете на потлач, – ответил Ричард. – Жмите «ВСЕ».

Скупость, по какой антрон отказывал себе в башмаках, вспыхнула с новой силой.

– Нет! Все золото?! Оно просто исчезнет?

– Из виртуального мира, – сказал Ричард. – Пожалуйста, сделайте, что я сказал. Если вы останетесь недовольны результатом, я добуду вам еще.

Дон, возмущенный и обиженный, отметил «ВСЕ» и нажал кнопку «ПОТЛАЧ». Потом вздохнул:

– Не жили богато, нечего и привыкать.

Ричард несколько мгновений не отвечал: выходил из игры.

– Ладно, – сказал он, закрывая ноутбук и вновь пускаясь в путь к тумбе с Библией. В следующий раз надо будет захватить с собой ролики. – Мне опять понадобится ваша кредитная карта.

– Зачем?! – воскликнул Дэ-Квадрат, как будто именно этого он с самого начала и опасался.

К тому времени как Ричард пересек комнату, дон уже вытащил из бумажника (по виду – тоже самой королевы Анны) кредитную карточку и протянул ему. Ричард перевернул ее, достал мобильный, включил спикерфон и начал набирать номер клиентской службы с обратной стороны карточки.

Приятный голос с британским выговором предложил нажать ту или иную цифру в зависимости от вопроса. Ричард добрался до пункта «Проверить последние операции» и ввел номер с кредитки.

Последней операцией, согласно бестелесному роботу в телефоне, было зачисление восьмисот сорока двух фунтов шестидесяти девяти пенсов пять минут назад.

У дона отвалилась челюсть.

– Думаю, вы можете поставить мне кружку пива, – сказал Ричард, глядя в его вытаращенные глаза, – поскольку за здорово живешь огребли восемь радужных.

– Это был потлач?

– Да. Деньги исчезают из «Т’Эрры» – приносятся в жертву Аргелиону. Но это просто легенда, которую мы придумали, чтобы пользователь мог обналичить игровую валюту.

– Понятно!

– Да, надеюсь, Дональд, вы и впрямь поняли.

– Конечно, я знал, что такое в принципе возможно…

– Но деньги на счету – это куда доходчивее?

– Думаю, Ричард, я впрямь мог бы поставить вам кружечку.

– Не откажусь. Однако больше всего мне хочется обсудить с вами за этой кружечкой, что будет в следующие две недели с остальным золотом, которое просто лежит на земле, бери – не хочу.

* * *

Зула съела один рацион, сунула пустой лоток в маскировку из веток, зарылась в спальник и почти мгновенно уснула. Ей снился Китай, в который по странной логике сна встраивались куски Сиэтла, шлосс, эритрейские катакомбы.

Через какое-то время ее разбудил звук, который она не сразу смогла определить, потом решила, что воют волки или, может, койоты. Сон как рукой сняло. Она съела еще паек, надеясь, что от сытости ее сморит. Тактика не сработала. Зула расплачивалась за то, что так быстро уснула в первый раз. Наконец она поняла, что не уснет, и устроилась поудобнее. Судя по тому, что через некоторое время ей опять приснился сон, она все-таки задремала, сама не заметив, как это произошло.

Первые две ночи после истории с Халидом Зула вообще не видела снов или видела, но не запомнила. Вчера, во время бесконечной поездки на машине, она вдруг вспомнила свои руки, вонзающие осколки диска ему в лицо, и кровь, или что там это было, у себя на пальцах. В ту ночь Халид снова явился Зуле во сне, и ей пришлось с ним бороться. Не отбиваться физически, а полуосознанно воздвигать барьер, который не впустит его в ее сны и мысли. Зула чувствовала, что иначе его образ будет стоять перед ней днем и ночью и кошмар в самолете не отпустит, даже если – как ни мало это вероятно – она проживет до девяноста.

Она слышала какое-то сопение, кхеканье. Ей подумалось, что она плачет во сне и собственные рыдания воспринимаются слухом будто со стороны, как иногда бывает на зыбкой границе между сном и бодрствованием. Кто-то тянул ее за щиколотку. Дергал настойчиво. На самом деле она сама повернулась и натянула цепь на ноге, однако во сне человек дергал ее за руку. Удивительно, что в сновидении щиколотка стала запястьем. Зула видела лицо старика, который жил с ними в эритрейских катакомбах, а потом вместе с другими беженцами дошел босиком до Судана. В катакомбах, помимо прочего, был полевой госпиталь для раненных на войне с Эфиопией. Молодые солдаты приходили с ожогами, пулевыми и осколочными ранениями. Доктора пытались их лечить. Иногда дело доходило до ампутации, и калеки жили при госпитале, пока не придумают, куда идти. Но был еще и этот старик – едва ли старше пятидесяти, как Зула сообразила задним числом, – с клочковатой бородой на исхудалом лице и живыми зеленовато-карими глазами. Он пришел, по виду совершенно здоровый, да так и остался. Со временем они поняли, что он травмирован психически. Взрослые сразу видели, что у него не в порядке с головой. У детей такого инстинкта нет. Старик очень хотел что-то рассказать. Со временем он усвоил, что взрослые отворачиваются, а то и гонят его прочь, однако дети без взрослых – а в Эфиопии они часто бегают без присмотра – вели себя иначе. В них он нашел то общество, которое так нужно всякому человеку, даже полоумному ветерану. Когда старик хотел привлечь твое внимание, он хватал тебя за руку и тянул, так что в конце концов тебе приходилось взглянуть в его безумные глаза.