Барселона. Проклятая земля - Хуан Франсиско Феррандис

Когда наружная повязка была снята, судья потянул за пропитанную мазью ткань, прикрывавшую кисть и предплечье. Элизия скривилась от боли, когда рука полностью оголилась. Повисла абсолютная тишина: барселонцы смотрели на рану. Кожа была красная и вспухшая, выглядела рука малоприятно; зато рана не гноилась и не источала зловония. Все видели, что на пальцах нарастает новый слой кожи.

– Она выздоравливает! – объявил судья, не скрывая своего волнения.

Площадь взорвалась ликующими криками, каких здесь никогда не бывало, а Элизия разрыдалась. Горожане простирались ниц и благодарили Господа, люди семейные смыкали объятия: всем было явлено, что Бог принял сторону ясноглазой хозяйки «Миракля», покупавшей у них овощи и скот для общего стола. Года прижимала подругу к груди, и даже у Фродоина по коже пробежали мурашки. Берта помахала Элизии издали, но и на ее лице читалось облегчение.

Элизия обернулась к еврейке-целительнице, тихо плакавшей в стороне. Только эти две женщины знали, как тяжко им приходилось в те дни, когда боль становилась невыносимой, а рука выглядела ужасно.

На площадь вышли члены трибунала, судьи почтительно склонились перед Элизией. Они внимательно осмотрели обожженную руку, и городской судья властно призвал к молчанию.

– Бог сказал свое слово, и Барселона торжествует, – объявил судья из Жироны. – Эта женщина говорила правду, когда поклялась, что не знала, что ее супруг являлся servus fiscalis. Посему она не может считаться ancilla, ведь ее согласие на брак являлось следствием заблуждения. Кто-то готов оспорить результаты ордалии?

И снова наступила тишина. Божественная воля была неоспорима. Судья продолжил:

– Асториус, законный представитель графа Барселонского в отсутствие Берната из Готии, должен подписать официальное recognitio. Он должен отказаться от своих претензий и уважать отныне и навсегда свободное состояние Элизии из Каркассона, ее потомства и всей ее собственности, которая есть и которая появится.

– Так и будет записано от имени графа Берната из Готии во славу Господа, – громко объявил Асториус.

Виконт был искренне рад за Элизию, но страшился гнева Берната. Несомненно, такой исход дела будет стоить ему должности, если только он не докажет свою полезность каким-нибудь иным способом. Теперь Асториусу предстояло войти во дворец вместе с судьями и boni homines и оформить документ по всем правилам.

Вся площадь превратилась в кипящий котел: каждый стремился подойти, чтобы своими глазами увидеть руку Элизии, и каждый поражался так, будто узрел священную реликвию. Еще более изумив горожан, Фродоин опустился на землю перед хозяйкой «Миракля», которая продолжала лить слезы. Элизия подняла священника с колен и печально улыбнулась:

– Мой епископ… у меня получилось.

– Прости меня, Элизия, – произнес он с дрожью в голосе. Он никогда больше не сможет смотреть на нее так открыто, как смотрел прежде, пускай даже все и закончилось хорошо.

– Я знаю, почему вы так поступили, Фродоин. Это было ужасно, но я не держу на вас зла.

– Он поступил как трус! – выкрикнула Года в лицо Фродоину, отбросив все правила приличия.

– Нет, Года. Это был единственный способ спасти меня, Элизию из Каркассона. Какой у меня был выбор, помимо рабства, – скрыться навечно? Поменять имя, как Гали? Если бы закон не исполнился, я и мои дети оказались бы приговорены к страху, что однажды люди графа нас схватят.

Фродоин низко склонился, не в силах вымолвить ни слова. Он никогда столько не молился, никогда так не умерщвлял свою плоть постами и бдениями, добиваясь от Господа милосердия, но вот он получил чаемое, и это было как благословение. Элизия прошептала ему на ухо:

– Мой господин, вы, как и я, родом не из этих краев, вы смотрите на все происходящее другими глазами. Я знаю, вы использовали это испытание, чтобы узнать, на чьей стороне Господь – с Барселоной или с маркграфом. – Элизия подняла обожженную руку. – Ныне вы получили ответ.

После тюрьмы Элизия переменилась: она рассталась с веселым блеском в глазах, дух ее обрел крепость дуба. И теперь она отчасти понимала рискованную игру Фродоина. Люди нуждаются в знамениях, и вот они с епископом такое знамение сотворили сами.

– Ты как будто читаешь в моей душе, Элизия.

– Мой господин, мы знакомы уже много лет. Я просто надеюсь, что мое испытание окажется вам полезно, и в самый подходящий момент.

Взволнованный Жорди раздвигал толпу локтями, он подвел к Фродоину одряхлевшего Сервусдеи. Монах был мрачен и выглядел еще бледнее, чем обычно.

– Deo gratias[53], Элизия, – произнес он, с благоговением разглядывая ее руку. А потом обернулся к епископу и возвестил в полный голос: – Пришло еще одно известие! Шестого октября умер король Карл и в королевстве поднялся мятеж; заговорщики принадлежат к самой высшей знати, это герцог Бозон Прованский, Бернат Плантапилоса – граф Отёна и Оверни, Гуго де Вельф – маркграф Нейстрии, и наш Бернат из Готии. К тому же королева Ришильда, которую за несколько дней перед смертью короля сделали императрицей, получила в свою власть iura regalia и приняла сторону своего брата.

– Да защитит нас Господь, – вздохнул епископ, и многие на площади забормотали вслед за ним.

Виконт Асториус тоже получил аналогичное послание. Он вышел из дворца в сопровождении стражников и чиновников Берната. С равнодушным видом вручил Элизии копию приговора, на котором еще не высохли чернила, и обратился к народу, громовым голосом повторяя слова маломощного Сервусдеи. Когда ответный гул стих, Асториус торжественно объявил:

– Барселона подтверждает свою верность графу Бернату и приветствует его намерение объявить себя законным королем Готии и других принадлежащих ему владений.

Фродоин побагровел от ярости. Вот она – конечная цель создателей альянса: короноваться и быть помазанными в своих независимых королевствах. Настал тот самый момент, который Гинкмар из Реймса и графиня Эрмезенда предсказывали на холме близ Аттиньи. В тот день Фродоин, чтобы избежать отлучения от Церкви, принес клятву и теперь был намерен ее сдержать, хотя бы эта верность стоила ему не только митры. Он шагнул вперед и заступил дорогу виконту. Ориоль и его люди молча выстроились по бокам от священника.

– Да разве вы не видели, что здесь было? Сам Господь защитил жительницу Барселоны, Его воля выше, чем правосудие маркграфа! – Епископ вскинул руки так, как делал на своих огненных проповедях. – Бернат годами забывал и думать о Марке, используя ее только лишь для сбора налогов! И помог нам преуспеть не Бернат, а missus dominicus из готов!

– Фродоин, ваши слова попахивают изменой!

Ориоль вытащил меч, так же поступили и стражники Асториуса. Ситуация накалялась с каждой секундой.

– Если город выступит против короны, впоследствии он об этом пожалеет, – ответил прелат.