Сто голосов - Скотт Макконнелл

Вы говорили об этом Айн Рэнд?

Да.

Она возражала вам?

Нет. Она не принадлежала к числу больших поклонников Скиннера[332], что несколько удивляло меня, хотя бы по той причине, что он не был сторонником доминировавшего в психологии мистицизма. Находясь перед лицом такого спектра возможностей, я думаю, что она в вежливой форме уважала мой выбор, хотя и была не согласна с ним.

Что еще вы можете сказать о мисс Рэнд и том вашем разговоре с ней?

Мы затронули много тем, и в частности коснулись вопросов происхождения. Мишель рассказала о том, что происходит из русской еврейской семьи, и о том, как она порвала с религией уже в молодости. Впрочем, ничего из ряда вон выходящего не было произнесено. Очень немногие люди — особенно столь же знаменитые и обладающие подобным художественным и интеллектуальным статусом — умеют говорить с той же непринужденностью и открытостью, как она в тот вечер.

После того вечера я еще не раз разговаривал с Айн, и самым памятным для меня стал один телефонный разговор. Я спросил ее о том, кого из современных живых и мертвых кинорежиссеров она предпочитает. Она ответила: «Фрица Ланга» — и добавила что-то в том роде, что действительно хотела бы поговорить с ним. Я сказал, что это можно устроить, и через пару часов связался с Фрицем Лангом по телефону и рассказал о ее желании. Он сказал, что знаком с ее творчеством и восхищается ее произведениями, после чего я позвонил ей и соединил их по телефону. Он находился в Лос-Анджелесе, она в своей квартире в Нью-Йорке, и я сказал, что мне приятно предоставить им такую возможность, пожелал приятной беседы и сразу отсоединился.

Они никогда не встречались друг с другом, они восхищались друг другом и хотели, чтобы оба они знали это. Айн сказала тогда Лангу, что всю свою жизнь восхищалась его фильмами, что считает его величайшим режиссером, он сказал, что следит за ее произведениями и любит и уважает ее за них. Не знаю, сумели ли они встретиться, так как вскоре после этого разговора он заболел и скончался[333].

Вы знаете, что именно он выделял в ней?

Он хвалил Айн за честность и прямоту. Он говорил мне, и я помню, что он говорил это и ей самой, что он — и я думаю, что говорил он конкретно об Источнике, возможно, о фильме — что он считает ее персонажей очень искренними, что судя по тому, что он знает о ней, считает ее такой же и сам никогда не шел на компромиссы, так что у них есть кое-что общее в характере.

После этого я еще несколько раз разговаривал с Айн, однако она никогда не упоминала о своем разговоре с Фрицем Лангом, так как, наверно, считала его исключительно личным и хотела сохранить содержание при себе, a я не считал нужным расспрашивать. Она поблагодарила меня за то, что я устроил этот разговор, и захотела узнать, как я сумел сделать это. Я предпочел оставить подробности в тайне.

Она была очень довольна полученной возможностью поговорить с собственным культурным героем. В то же время ей было жалко, что здоровье настолько подводит его. Кроме того, она сказала, что если бы у нее была возможность выбирать, то фильм по роману Атлант расправил плечи снимал бы Фриц Ланг.

Лилиан Куртуа работала в Информационном агентстве Соединенных Штатов в Вашингтоне. В ее обязанности входило отвечать на письма из Советского Союза и Польши.

Дата интервью: 19 июля 1999 года.

Скотт Макконнелл: Каким образом вы познакомились с Айн Рэнд?

Лилиан Куртуа: Я работала в Информационном агентстве США, а также состояла в штате журнала Америка, рассылавшегося в Советский Союз и Польшу. Журнал распространялся в Советском Союзе в рамках соглашения между СССР и США по культурному обмену, соответственно, в этой стране распространялся журнал Советская жизнь.

В каком году вы познакомились с ней?

Я проработала в журнале несколько лет. Я никогда не встречалась с ней, однако в 1973 году разговаривала с Айн Рэнд по телефону. По службе я была обязана отвечать на пришедшие в редакцию письма, и однажды к нам пришло письмо от Э. Дробышевой. Она писала, что получила экземпляр журнала Америка во время посещения одной из наших выставок по культурному обмену. Ну, как к нам присылают Большой балет, мы посылаем в Россию балет Нью-Йоркский, в таком роде. Подобный обмен происходил во время существования железного занавеса.

В том выпуске была помещена статья «О разногласиях». В ней были представлены фотоснимки и биографии нескольких выдающихся американцев, занимающих различные положения в политическом спектре. Среди них были Бенджамин Спок, Эбби Хоффман, Лайнус Полинг[334], Роберт Уэлч, Мадалин Маррей О’Хэйр[335] и Айн Рэнд. Статья говорила о том, что в Америке мы можем придерживаться любого образа мыслей во всем диапазоне политических убеждений, от крайне правых до крайне левых. Мы располагали такой свободой.

Журналы раздавались людям, посещавшим наши выставки. Раздача была одним из способов распространения журнала, так как в СССР препятствовали свободной подписке на него. Нам не позволяли распространять его обычными способами, поэтому сотрудникам посольства приходилось оставлять экземпляры на автобусных остановках, в зубоврачебных кабинетах — повсюду, где их могли найти росские. Этот экземпляр попал в руки миссис Дробышевой. Открыв его, она увидела на одной из страниц портрет сестры, разволновалась и написала в журнал. Она поступила очень умно, отправив свое письмо в американское посольство в Москве, так что оно пришло ко мне по дипломатической почте. Если бы она отправила его непосредственно в Вашингтон, мы никогда не получили бы его.

Что произошло после того, как вы получили письмо?

Прочитав письмо, я поняла, что получила очень важное послание и что мне необходимо позвонить Айн Рэнд и сообщить об этом. Я позвонила в библиотеку, и мне дали телефонный номер журнала Послание Айн Рэнд. Я переговорила с тамошней сотрудницей и сообщила ей, что мне необходимо поговорить с Айн Рэнд, так как у меня есть очень важное сообщение для нее. Она передала трубку Айн Рэнд, и та сказала в трубку с сильным русским акцентом: «Да, Айн Рэнд слушает». Я назвалась и рассказала ей о письме. Она спросила о том, от кого письмо, я сказала, что от Э. Дробышевой, и она сказала, что не узнает этого имени. Но я прочла ей письмо, и тут она поняла, что прислала письмо ее сестра Элеонора.