От Лубянки до Кремля - Валерий Величко

И вот новая беда обрушилась на одну из советских республик.

7 декабрь 1988 г. в Советской Армении было зарегистрировано землетрясение силой 6,9 балла по шкале Рихтера. Оно разрушило две трети Ленинакана — второго по величине города Армении, уничтожило несколько городов и деревень. По официальным данным, погибли 28 854 человека, 12 тыс. — были ранены, 400 тыс. — остались без крова. По неофициальным данным, число человеческих жертв достигло 55 тыс. человек.

Было ясно, что для спасения оставшихся в живых, но пострадавших людей прежде всего понадобится кровь для переливания… Первым на донорский пункт в Гаване прибыл потрясенный сообщениями о масштабах трагедии сам Фидель Кастро. По всему острову у донорских пунктов выстроились огромные очереди людей, готовых отдать Армении то, что могли…Кровь. Этот порыв принял такие масштабы, что властям пришлось давать разъяснения о порядке и организации сдачи крови.

Рано утром на аэродром в сопровождении большой группы телевизионных журналистов действительно прибыл сам Фидель. За ним к самолету проследовала целая колонна военных грузовиков с ящиками медикаментов из стратегических запасов страны.

Энергичную погрузку ящиков с плазмой крови в самолет транслировали в прямом эфире многие ведущие телекомпании мира. И, конечно, в этой суете ящики были погружены без соблюдения необходимых требований, о чем мне грустно сообщил борттехник нашего Ил-76.

Снова пришлось делать выбор. Взлетать в нарушение всех норм безопасности, когда ящики достаточно свободно перемещаются — «дышат» в хвосте самолета, или перегружать их под прицелом многочисленных камер, транслирующих наш отлет, как я уже сказал, на весь мир. И время. Срывался график полета.

Иду на риск. Обращаюсь к экипажу и своей команде: «Летим, ребята?» Сотрудники охраны, при взлете упершись в борта самолета, придерживали ящики руками. Летчики говорили потом, что это был самый опасный взлет в их многолетней практике.

Антитерроризм по-британски

Омрачил полет и инцидент в аэропорту Бэлфаста, где мы вынуждены были приземлиться «по метеоусловиям». Открыв люк, мы обнаружили, что самолет взят в кольцо вооруженными автоматами полицейскими. Экипажу и пассажирам было предложено покинуть борт самолета, пройти в здание аэропорта, где каждому предстояло заполнить какую-то антитеррористическую декларацию. Предлагалось также сдать полиции имеющееся на борту оружие, спецсредства и т. п.

Все мои попытки объяснить, что это правительственный самолет, возвращающийся с Кубы в связи с тем, что визит советского лидера отложен из-за землетрясения в Армении, не возымели действия. Англичане, оказывается, не получили от Аэрофлота официального уведомления о специальном назначении и статусе нашего самолета.

Помимо ЗИЛов в самолете находилось оружие, спец— и радиосредства, секретная документация и др. Обнаружение оружия могло стать основанием задержания экипажа и сотрудников, обвинения во всех возможных грехах, вплоть до торговли оружием.

Не подключенный к аэродромному электропитанию, с выключенными двигателями самолет на ледяном ветру через короткое время превратился в настоящий холодильник. Нас решили взять измором в прямом смысле.

После долгих и безуспешных попыток найти приемлемое решение я заявил, что какие-либо действия с нашей стороны будут предприняты лишь в присутствии посла Советского Союза и мы, заблокировав люк самолета, стали предпринимать все, чтобы не замерзнуть окончательно до приезда наших дипломатов.

Но английским полицейским было значительно хуже. Им приходилось уже второй час стоять на пронизывающем ветру в легоньких пальтишках, надвинув на уши свои знаменитые с черно-белыми шашечками фуражечки.

Мы оказались выносливее, и англичане сдались и пошли на компромисс. Они заявили, что согласны, чтобы сначала, выйдя из самолета, заполнила декларации одна половина нашей команды, а по возвращении ее в самолет — другая. Решили также обойтись без обыска самолета.

Опять приходилось решать. С кем идти. Пойдешь с первой группой? Оставил без контроля спецсамолет с оружием, аппаратурой, людьми! Останешься в самолете? Отпустил людей, не управлял ситуацией!

Все же я остался в самолете. Находясь на своей территории, можно было хоть что-то предпринять для освобождения товарищей в случае необходимости.

Тем более еще одна незадача. Укутанные собранными с мира по нитке теплыми вещами и завернутые в брезент в одной из кабин бронированного ЗИЛа сидели двое беспаспортных кубинцев, которых прямо с поля аэродрома в летних костюмах Фидель Кастро послал сопровождать ценный груз в декабрьскую Москву.

* * *

Пока работал над книгой, нашел интересный материал. Оказывается мы не первые, кто прятал в самолете кубинцев. Бывший пилот многих генсеков А. Майоров рассказывал: «…Еще при Брежневе нашими пассажирами были Фидель и Рауль Кастро. Фидель — это море обаяния, всегда улыбка на лице. Но уж очень остерегался покушений. И вот однажды… — Я должен был доставить хозяина острова Свободы из Москвы в Гавану, — вспоминает Майоров. — Пролетаем над Атлантикой и вдруг получаем информацию: столица Кубы в связи с непогодой нас не принимает. Назад в Москву не повернешь — горючего не хватит. И я делаю посадку на натовском аэродроме в Канаде. Знала бы обслуга, вознамерившаяся осмотреть самолет, кто у меня в пассажирском салоне спрятался! Кстати, Фидель именно спрятался — под диван, а его охрана выстроилась в проходе с автоматами. Ситуация патовая. Мы не даем канадцам разрешения на досмотр своего «хозяйства», они нам не дают топлива и разрешения на взлет. Тут я вспомнил, что у меня на борту несколько ящиков русской водки. Приказал презентовать ее лично командиру базы. И все наши проблемы решились тут же. Когда я запустил двигатель, Фидель выбрался из укрытия. Наш дальнейший путь прошел без приключений. А уж на родной земле, преисполненный к нам благодарности, Кастро попросил Кремль дать экипажу недельный отпуск. Отправил порыбачить на Карибское море на его личной яхте».

Грешен, о решающем буквально все вопросы эффекте «русской водки» я как-то не додумался.

* * *

Наконец инцидент исчерпан.

Снова, держа груз руками, взлетаем, но буквально через несколько минут снова посадка уже в аэропорту Шеннона. Дозаправка. Еще один экстрим — взлет. Но взлетели и приземлились, слава Богу, благополучно.

О самом полете рассказывать не буду. Те, кто не проводил более 10 часов в «комфортабельном салоне» грузового Ил-76, все равно не поймут, а тех, кому пришлось совершать подобные путешествия, не удивишь.

Самое неприятное — туалет — а-ля «ведро».

Самое светлое — «горбачевские пельмени».

«Горбачевские пельмени»

В посольстве, понимая, что нашей боевой команде позавтракать, а может быть и пообедать уже, видимо, не придется, спустившись из переговорной, я зашел на кухню, где наш повар М.И. Гусаков колдовал над завтрашним «основным столом».

Планировалось накормить и гостей и хозяев настоящими сибирскими пельменями, которые длинными рядами возлежали повсеместно — на столах, стульях, подоконниках. Принял решение экспроприировать все это сибирское лакомство. Сделав самую непроницаемую физиономию, я попросил повара сварить мне штук 20 пельменей. Видели бы вы глаза Михаила Ивановича! «Валерий Николаевич, это же — «горбачевские» пельмени!» Мне долго пришлось объяснять, что я не сошел с ума, претендуя на святое. Все пельмени были сварены, разложены в армейские бачки и доставлены на самолеты. Они стали нашей единственной (я скажу — не самой плохой!) едой в течение многочасового полета.