Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард

что увидит ее раньше, чем предполагал, Лео вскочил, и, следуя за Оросом, мы вернулись в свои покои.

Здесь нас уже ожидали жрецы; не спрашивая согласия Лео, они подстригли его волосы и бороду и уже подступили было ко мне, но я отверг их услуги. На нас надели расшитые золотом сандалии, затем Лео облачили в великолепную белую мантию, также богато украшенную золотым и пурпурным шитьем; такую же мантию, но менее изысканную дали и мне. В руку Лео вложили серебряный скипетр, в мою же — просто жезл. Скипетр был изогнутой формы, что позволило мне угадать, какова будет предстоящая церемония.

— Посох Осириса, — шепнул я Лео.

— Послушай, — сказал он, — я не хочу рядиться под египетского бога, не хочу участвовать в этих языческих церемониях — не хочу и не буду.

— Лучше не возражать, — посоветовал я, — все это, вероятно, чистая символика.

Но Лео, хотя обстоятельства его жизни и сложились так странно, свято хранил религиозные убеждения, которые я внушал ему с детства, и наотрез отказался сделать хоть шаг, пока ему не объяснят значение предстоящего служения. Это он в самых энергичных выражениях и изложил Оросу. Жрец сначала был в недоумении, не знал, что делать, но потом объяснил, что это будет обряд обручения.

Узнав это, Лео перестал возражать, только с некоторой тревогой спросил, будет ли присутствовать Хания. Орос сказал: нет, она уже отправилась в Калун, пригрозив войной и возмездием.

Через длинные коридоры мы вышли к галерее, как раз перед большими деревянными дверями апсиды. Они сами распахнулись, и мы вошли в Святилище: впереди — Орос, за ним — Лео, за Лео — я, а позади процессия сопровождающих нас жрецов.

Как только наши глаза привыкли к ослепительному сверканию огненных столбов, мы увидели, что в храме происходит торжественная церемония: перед божественным воплощением Материнства двумя тесными рядами стояли около двухсот жрецов и столько же жриц в белых одеяниях. Лицом к ним, перед двумя огненными столбами, что пылали по обеим сторонам святыни, на высоком — так чтобы ее могли видеть все собравшиеся — троне сидела Айша; такой же высокий трон стоял и справа от нее; не составляло труда догадаться, для кого он предназначается.

Айша сидела с открытым лицом, ее облачение — если не считать белого платья под мантией — подобало скорее царице, чем настоятельнице храма. Ее сияющее чело венчала узкая золотая диадема, украшенная рубиновой головой кобры с капюшоном; выбиваясь из-под диадемы, ее вьющиеся волосы ниспадали широким каскадом, закрывая даже складки ее пурпурной мантии.

Под распахнутой мантией, как я уже говорил, виднелось белое шелковое платье с низким вырезом, перехваченное золотой опояской в виде двуглавой змеи, очень похожей на ту, что она носила в Коре, на руках не было никаких украшений; в правой руке она держала систр с драгоценными камнями и колокольчиками.

Ни одна императрица не могла бы выглядеть более величественно, и ни одна женщина не была хотя бы наполовину так прекрасна, ибо человеческая красота Айши сочеталась с особым, свойственным только ей сиянием духа. Увидев ее, мы уже не могли отвести от нее глаз. Ритмическое покачивание тел жрецов и жриц, их торжественно-величавое приветственное песнопение, что отдавалось мощным эхом от сводчатого потолка, ослепляющие факелы — все это ускользало от нашего внимания. Перед нами с широко разведенными в знак приветствия руками восседала совершенная, бессмертная женщина, нареченная одного из нас, подруга и повелительница другого; весь ее божественный облик дышал тайной, любовью и силой.

Мы прошли между шеренгами иерофантов; Орос и жрецы оставили нас вдвоем, лицом к лицу с Айшей. Она подняла скипетр — пение смолкло. В наступившей тишине она встала с престола, спустилась по ступенькам, подошла к Лео и коснулась его лба систром.

— Вот он, Избранник Хесеа! Смотрите! — воскликнула она звучным, мелодичным голосом.

Жрецы и жрицы откликнулись громовым криком:

— Слава Избраннику Хесеа!

Еще не замолкли звуки этого радостного приветствия, как Айша сделала знак, чтобы я встал рядом с ней, взяла Лео за руку и притянула его поближе — так, чтобы он стоял лицом к шеренгам жрецов и жриц в белых одеяниях. Продолжая держать его руку, она заговорила; голос ее звучал ясно и звонко, как серебряный колокольчик:

— О жрецы и жрицы Хес, служители ее и Матери Вселенной, внемлите моим словам. До сих пор вы видели меня только в пеленах и капюшоне и не знали, каков мой истинный облик; сегодня впервые предстаю перед вами с открытым лицом. Почему — вы сейчас узнаете. Видите ли вы этого человека, которого считали незнакомцем, забредшим в нашу святыню вместе со своим спутником? Я говорю вам, этот незнакомец мне хорошо знаком: некогда, в прежнем забытом существовании, он был моим господином; и вот он снова отыскал меня, свою возлюбленную. Так ли это, о Калликрат?

— Да, так, — подтвердил Лео.

— Жрецы и жрицы Хес, как вы знаете, те, кто восседает на этом троне, испокон веков обладают правом выбирать себе господина — это право освящено древним обычаем. Так ли это?

— Да, так, о Хес, — ответил общий хор.

Она помолчала, с бесконечно нежным выражением лица повернулась к Лео, троекратно ему поклонилась и медленно опустилась на колени.

— Скажи, — молвила Айша, глядя на него своими восхитительными глазами, — скажи перед всеми, здесь присутствующими, и перед всеми свидетелями, которых ты не можешь видеть, принимаешь ли ты меня как свою нареченную, свою невесту?

— Да, госпожа, — ответил он тихим, дрожащим голосом. — Отныне и навсегда я принимаю тебя.

Среди общего молчания Айша поднялась, бросила свой скипетр-систр на пол и протянула руки к Лео.

Лео наклонился и хотел поцеловать ее в губы. Но его лицо вдруг смертельно побледнело. В сиянии, которое струилось от ее лба, его волосы ярко засверкали. Но странно, этот сильный человек весь дрожал, как тростинка, впечатление было такое, будто он сейчас упадет.

Айша, видимо, заметила это; прежде чем их губы соприкоснулись, она оттолкнула его, и ее лицо вновь заволоклось серой пеленой страха.

Все это произошло в одно мгновение. Айша отодвинулась, но тут же взяла его за руку й поддерживала, пока он не перестал пошатываться и не обрел прежнюю силу.

Орос возвратил ей скипетр, она подняла его и сказала:

— О мой возлюбленный, мой повелитель, займи предназначенное тебе место, где отныне ты будешь всегда восседать рядом со мной, ибо