Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева

а нам плевать, нам и в рядовых неплохо, не завидуем, не на что тут завидовать, всё равно прибавку в довольствии тому же майору сдаёшь за покровительство — завладел снайперкой, там оптика сильнее, и разглядывая лохмачей вполголоса комментировал, рассказывая, как бы он вот этого или эту насиловал и убивал. Торр не слушал, но Крысюк в слушателях и не нуждался.

— А вот эту, — Крысюк даже причмокнул, — я бы эту полукровочку…

— Полукровка? — удивился Торр. — Откуда? Их же…

— Читал, да? — Крысюк оторвался от прицела. — И кто дал?

«Ах ты, гнида! — беззвучно возмутился Торр. — Подловить думаешь?!» Об этой статье про Амрокс в какой-то газете со смешным названием «Эхо» — вот же дураки, кто придумал, эхо слышат, а газеты глазами читают, ну да чего взять со штафирок, гонору много, а ни сил, ни ума — им ещё зимой на построении говорили, что если у кого найдут, то… ну, дальше понятно. Само собой, все как-то исхитрились, но нашли и прочитали. Ну и чего там? Да ничего особого. Кто в Амроксе был, тот сам на своей шкуре всё испытал и до печёнок прочувствовал, и побольше написанного. Но раз запрещено, то признаваться в этом никому нигде и никак нельзя.

— Это ты про что? — Торр очень удивлённо уставился на Крысюка, даже от пулемёта оторвался. — А-а! Так ты про Амрокс только там и прочитал! Ты… — и с плохо скрытой насмешливой угрозой, — домашний?!

«Домашними» в училище называли тех, кто не из Амрокса, а из родной кровной семьи, считались такие хлюпиками и слабаками, и их разрешалось всячески давить, к тому же было таких очень мало, один-два на класс, не больше.

— Охренел?! — наконец справился с задрожавшими губами Крысюк. — Мы же вместе там сортировку на первичный отбор проходили.

— Сортировку помню, — задумчиво кивнул Торр. — А вот из какого отсека тебя привели…

Крысюк разразился длинной злобной руганью, перечисляя имена амрокских санитаров и врачей, не забыл и прозвища отсеков, что мог знать только тамошний. Выслушав, Торр кивнул.

— Убедил. Так какого хрена спрашиваешь?

И отвернулся, припав к пулемёту. Крысюк тоже услышал приближающиеся шаги по внутренней лестнице и взял снайперку на изготовку. Если майор, то огребут оба и по максимуму.

Вышедший на площадку сержант насмешливо хмыкнул.

— Громко треплетесь. Два дня с исполнением каждому.

— Есть два дня с исполнением, — дружно ответили они, не отрываясь от прицелов.

Потеря двухдневного финансового довольствия — это, конечно, обидно, но могло быть и хуже. Крысюк, понимая, что основная вина на нём — это Торр говорил тихо, а он орал, тоскливо вздохнул. Теперь Торр в полном праве два дня отбирать у него паёк в компенсацию своей потери. Вот гадство. И доложить не о чём, вывернулся Торр, а ведь чуть-чуть не хватило, чтобы под «неповиновение» и чтение запрещённого подвести, и был бы не вычет, а вознаграждение, а теперь…

— При попытке пересечения ограждения стрелять на поражение, — с привычной строгостью сказал сержант.

— Радостно повинуемся, — так же привычно откликнулись оба.

— Но не раньше. За необоснованность взыскание по максимуму, — продолжил сержант. — И бить наповал. Подранков нам всё равно не отдадут.

Они послушно повторили и приказ, и уточнения. И втроём согласно вздохнули. Ну нет «мяса» для тренировок, вот и валтузим друг друга, а все про всех давно знают, кто на что способен, не подловишь, и майор аж дымится от злобы, хоть бы зачистку разрешили, чтоб набрал себе добычи и успокоился, ну, и нам бы тогда перепало, да и зуд этот аггелов от «зелёнки» прошёл бы, её ведь как глотнёшь, так разрядка нужна, а тут разрядись, попробуй, все такие же, в училище на младших оттягивались, в городе там в увольнительной на шлюхе, а то и на каком-нибудь шпаке, а здесь… ведь как увидят, так сразу по домам, по норам своим прячутся, а преследование запрещено, только при столкновении, а столкнуться так опять же только со своим и получится, а…

Когда сержант, отвесив им на прощание для «вразумления» по пинку, ушёл, они продолжали лежать молча, втайне уже молясь, чтоб, ну, хоть кто из лохмачей полез на ограждение, чтоб не впустую дежурство прошло, но, вот гады, лохмачи, задницы волосатые, как муравьи снуют, а ни один в запретку не суётся.

Торр всё-таки нашёл ту девчонку, полукровочку, да, точно, ишь, чёрненькая, малолетка совсем, а ничего, не так подержаться, как ухватить есть за что, с ней бы и сам не отказался, то-то Крысюк слюни развесил, и… вот аггел копчёный, чем-то она на Тийрну смахивает, нет, если удастся и Огонь позволит, хрен он её Крысюку отдаст, вот кого другого из семейки, той аггеловой, где его «доращивали» по обету, это бы он с полным удовольствием, а Тийрну бы… нет, никому, сам бы… да нет, укрыл бы и спрятал в нарушение всего, а там хоть что за неповиновение и утрату стойкости… это ему всё-таки повезло, что мимо «семейной» проверки проскочил, а то на этом многие ломаются, а ему повезло, попал под переформатирование с сокращением программы…

…Суета, неизбежные мгновенно возникающие и так же мгновенно решающиеся проблемы, сплошные неувязки и нестыковки, корректировки, а по сути переделки… и вдруг всё, ну, почти всё стихло. Инженерно-технический состав уехал ужинать и ночевать в гостиницу ближайшего городка — правильное решение, жить на рабочем месте не полезно — и даже лохматый контингент за периметром успокоился. А вот у коменданта рабочий день ненормированный, и потому Эргайр Крайнор сидел в башенке, стихийно ставшей его кабинетом, обложившись бумагами и вооружившись большой кружкой крепчайшего и горчайшего кофе. Обоих помощников он отпустил отдыхать, и они вдвоём укатили в тот же городишко. Вот уж кто от этой стройки в выигрыше, так местный ресторатор, как всегда в провинции соединивший ресторан с гостиницей: столько клиентуры с гарантированной оплатой от Экономического ведомства. Ну, так и Огонь с ним, а вот…

— Сумерничаешь?

Крайнор вздрогнул и поднял голову. Вот это да! Полковник Агрун Роланг собственной персоной! И проглотив рвущееся с языка: «Так обещал же завтра!» — ответил в той же дружеской манере.

— Нет, полуночничаю.

— Оправдано, — кивнул Роланг, проходя к столу и усаживаясь, напротив. — В начале всегда бардак.

— Бывало и хуже, — усмехнулся Крайнор.

— И будет, — закончил старинное присловье Роланг, но не улыбнулся. И после недолгой паузы продолжил. Нехотя и как-то небрежно. — Там, — выразительный взгляд на потолок, — к этому относятся очень серьёзно.

Крайнор настороженно кивнул.

— Можно ошибиться в сроках, помудрить с технологией, даже перерасход простят, если оправдание с обоснованием толковые, но с этим… —