Большое шоу в Бололенде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года - Бертран М. Пэтнод

ответ на вопрос о его политических убеждениях «я ответил, что я такой-то». Ни в одном из этих отчетов он не сообщает нам о результатах слушаний.

В то время, когда Чайлдс давал свои показания, операции АРА в украинском городе Екатеринослав только начинались под руководством окружного руководителя Тома Барринджера, уроженца Шарлотсвилля, отец которого был заведующим медицинским факультетом Университета Вирджинии. Нигде в нем нет и следа конфедеративного духа. Он учился в университете Калифорнии, но через три года война прервала его работу над степенью бакалавра наук.

Екатеринослав, что означает «Слава Екатерины», был основан в 1776 году князем Потемкиным, советником и любовником Екатерины Великой, возможно, наиболее известным за пределами России благодаря его предполагаемому строительству фальшивых деревень на юге России вдоль маршрута посещения монархом. Говорят, что для выполнения этой работы он нанял сценографов и плотников из Императорского театра. Идея заключалась в том, чтобы создать у нее впечатление процветающего развития на этих недавно колонизированных территориях — отсюда и выражение «Потемкинская деревня». На самом деле, буква «е» в «Потемкине» содержит умлаут, что означает, что ее правильное произношение — «Па-ТЕМ-кин», но сейчас уже слишком поздно исправлять ущерб. Первоначально город был построен на реке Кильчень, но это место оказалось нездоровым, и в 1784 году Екатерининская слава была перенесена в стиле Потемкинской деревни на десять километров к востоку от реки Днепр.

Когда Барринджер прибыл в феврале 1922 года, не было никаких попыток произвести впечатление на американского гостя фальшивой внешностью. На вокзале он наткнулся на «незабываемое зрелище, мое первое знакомство с человеческими страданиями в массовом масштабе». Это была обычная толпа зараженных вшами беженцев, большинство из которых отчаянно пытались уехать из города на поезде, другие были слишком слабы, чтобы самостоятельно подняться с пола станции, а некоторые уже отправились на Запад.

Проезжая на автомобиле по щербатым булыжникам Екатерининского бульвара, он заметил, что каждый второй дом был разрушен, а на тех, что еще стояли, виднелись следы пулеметных очередей. Гражданская война на Украине была особенно ожесточенной, а повсеместные разрушения и остатки колючей проволоки освежали воспоминания. Барринджер сравнил эту сцену с самыми разрушенными городами, которые он видел во Франции военного времени.

Улица Новодрянская, на которой располагались офис АРА и дом персонала, когда-то была застроена лучшими домами города. Большинство зданий сейчас пустовали, заполненные битым стеклом и обвалившейся штукатуркой; многие из этих руин были разобраны на дрова. «Все имело признаки того, что здесь когда-то жило какое-то «советское учреждение», лучшая организация по разрушению домов в мире».

В глазах Барринджера состояние местного чиновничества было сопоставимым. «Нехватка хороших и мужественных руководящих кадров была ужасающей. Интенсивность политических и гражданских войн полностью уничтожила лучшие элементы в каждом сообществе». На своей первой встрече с властями он следовал стандартной процедуре ознакомления с Рижским соглашением и объяснения системы работы АРА, делая особый акцент на том факте, что АРА будет выбирать свои собственные независимые комитеты для отбора детей, которых нужно кормить, и что она сохранит полный контроль над американскими кухнями. Это вызвало выражение абсолютного недоверия на лицах собравшихся, для которых такие понятия, как «беспартийный» и «независимый», давно утратили какое-либо значение, если вообще когда-либо имели.

«В тот вечер провода были горячими» между Екатеринославом и столицей Украины Харьковом, поскольку местные власти выразили протест своему начальству против этой американской наглости. Все, чего они смогли добиться от президента Украины Кристиана Раковского, был краткий ответ: «Окажите американцам всяческую помощь».

Отношения Барринджера с местными властями нельзя назвать сердечными; конечно, они не соответствовали стандартам арабо-советского сотрудничества, установленным в Казани. 15 июня он выразил свое раздражение главе АРА Фрэнку Пейджу в Нью-Йорке: «Во всех моих отношениях с местными властями я нахожу, что они заинтересованы только в политическом благополучии людей — голод и бесчисленные смерти ничего для них не значат, и только из-за этого так много американского персонала пресытились».

После нескольких недель работы ему удалось установить сносные отношения с чиновниками в нескольких местных правительственных департаментах. Операции входили в рутину, когда «Одним погожим днем на последней неделе мая в мой офис вошел довольно добродушного вида мужчина в английском плаще с убедительным рекомендательным письмом от «Дети Казани». Это был Скворцов, ныне бывший партийный деятель Татарской республики. Это должно быть проверено и перепроверено, чтобы убедиться, что это действительно одно и то же лицо, потому что Чайлдс Скворцов едва узнаваем в товарище Скворцове, который всплыл в Екатеринославе.

Барринджер описывает новоприбывшего, полномочного представителя Эйдука, как «продукт ЧК», хотя невозможно сказать, подразумевалось ли это буквально; конечно, Чайлдс никогда не указывал на прошлое ЧК. Барринджер также называет его Латышом, что, если это правда, является еще одной деталью, которую Чайлдс, похоже, упустил. К настоящему моменту тень нависла над всей совокупностью показаний Чайлдса. Возможно, Барринджер прикрепил к нему эту этническую идентификацию как своего рода значок полномочного представителя. Он также сообщает, что секретарь Скворцова был «безобидным латышом».

Рекомендательное письмо Чайлдса, в котором Скворцова хвалили как «способного и преданного работника», ввело Барринджера в заблуждение относительно причины его перевода в Екатеринослав.

Он пришел, чтобы стать представителем правительства в АРА, но Барринджер предположил, что он просто искал работу. На основании письма Барринджер предложил ему должность инспектора, от которой Скворцов, возможно, осознавая возникшее недоразумение, после некоторых колебаний отказался. Как только истинная природа его миссии прояснилась, он предложил АРА услуги своей жены, которая оказалась отличным сотрудником.

Барринджер, на данный момент не обращающий внимания на игру связных Эйдука, изначально рассматривал этого агента из центра не как злоумышленника, а скорее как человека, который может разжечь костер под руководством местных чиновников и ускорить работу по оказанию помощи. Он предоставил Скворцову кабинет в здании АРА, чтобы как можно быстрее ознакомить его с операциями и поближе познакомиться с его методами.

Со своей стороны, Скворцов приступил к выполнению того, что было поручено большинству представителей правительства: он создал свою собственную организацию, параллельную АРА, по всему округу, запретил местным властям иметь какие-либо прямые контакты с американцами и вежливо, но твердо проинформировал Барринджера, что АРА может иметь дело с отделениями местного совета только через него. Более того, все телеграммы АРА и телефонные звонки из Екатеринослава должны были получить его предварительное одобрение.

Советские чиновники, которые, по словам Барринджера, безликие, были еще менее расположены к Скворцову, чем американцы. Когда Барринджер столкнулся с их сопротивлением при выборе им конкретных кандидатов в комитет АРА, «мистер Скворцов заверил меня, что он все устроит, что когда его печать будет на комитете, это будет «официально», и на этом все закончилось. Ни одно местное правительство не посмело бы ослушаться его власти. События доказали, что мистер Скворцов, русский латыш, никогда раньше не сталкивался с украинскими бандитами».

Скворцову потребовалось всего несколько