Красота внутри - Мария Игоревна Власова

остальные дети. Прикрыл глаза на мгновение, а затем выдохнул и посмотрел дополнительное описание. Пять младенцев, тринадцать в возрасте от года до пяти…

– Поедем в этот чёртов приют, – командую, отдавая папку обратно Сержу.

Прикрываю глаза, пока генерал говорит адрес водителю, и мы, наконец, отъезжаем от моего дома. Явер ощутив облегчение, покинув мою территорию, мужчины с облегчением вздыхают, пока смеюсь над ними. Откидываю голову на подголовник и снова закрываю глаза. Кажется, вот-вот усну, но этого не происходит.

– Серж, докладывай, – прошу устало, сложив руки на груди и все так же стараясь отдохнуть.

– В шесть часов утра комиссарам поступил вызов от молочника. Он каждое утро привозил в приют партию молока для детей, а в этот раз заметил, что двери открыты нараспашку и в самом здании очень тихо, что для детдома не свойственно.

– Что это за детдом такой? Там что не было совсем охраны? – напоминаю Сержу, что мне стоит докладывать не так.

– Детский приют для нестандартных рас, попросту приют для полукровок, – надменно вещает Серж, листая бумаги. – Пристанище уродцев, как называют его обычно.

«Уродцев?» – неприятно кольнуло слух. – «Что бы он сделал, если бы узнал, что я один из тех самых уродцев?»

Сжал руку в кулак и отпустил, чтобы успокоиться и забыть о неприятном воспоминании. Тем временем генерал не переставал вещать, совсем не заметив моей реакции на его высказывания.

– Существует уже больше шестнадцати лет, на деньги меценатов. Все это время директором заведения был некий Серков, в прошлом осужденный маг, лишенный дара. Он, как и все охранники был убит, но несколько другим способом, нежели остальные.

– Каким же? – немного устало спрашиваю, когда понимаю, что его театральная пауза затянулась.

– Его скормили крысам, а затем раздавили шею, – с какой-то особенно радостной и гордой интонацией произнес генерал, так что я даже открыл глаза и посмотрел на него.

На усталом лице нашлась непонятная для меня улыбка, точно он гордился чем-то или кем-то. Странно, я чего-то не понимаю, с каких пор убийство такой швали вызывало на лице генерала подобное выражение.

– Думаю, это сделала она, – все так же, будто бы пребывая в своих мыслях, пробормотал военный.

– Она?

– Девочка, единственная выжившая, ее нашли в шоковом состоянии рядом с трупом директора, – натянул на себя маску Серж, заметив мой интерес.

– Странно, – отметил его поведение вновь. – Может она и остальных убила? Как они умерли?

– От страха, – отвечает он так серьёзно, что я запинаюсь.

– От чего?

– От страха, у большинства просто остановилось сердце, возможно это было какое-то запрещенное заклятие, сложно сказать. Но самое интересное не это, в подвале оказалась прорубленный вход в катакомбы для крыс. Похоже, щедрый директор любил кормить крыс детьми.

Мы молчим некоторое время, словно переваривая эту информацию.

– Зачем? – задаю резонный вопрос.

– Непонятно, – вздыхает генерал. – Все документы из сейфа директора, книга приема и учета детей, вообще все бумаги просто пропали. Но самое страшное, что пропали не только они.В глазах Сержа мелькнули злоба и презрение, он поспешно отвернулся к окну и сжал руки в замок на коленях.

– Что-то еще? – тороплю его с пояснениями.

– Эти дети… Скажем так, такое впечатление что там поработал коллекционер. Некоторые части тел пропали, их так сказать особенности.

С каждым новым эпизодом это дело становится все интереснее. Мне нечего ответить на взгляд Сержа, чуть ли не кричащий о том, что это сделал я, хотя это и не так. Этот парень слишком долго рядом со мной, так что знает о моей любви к коллекционированию подобных вещей, но все же это только коллекция, тела в банке с глицерином, ничего больше. Я бы никогда не стал убивать ради своей коллекции, особенно детей.

– И сколько детей скормили крысам? – интересуюсь, чтобы сменить тему.

– Непонятно, только два тела пока обнаружили, точнее то, что от них осталось.

– Ты же понимаешь, что этого мало, чтобы прикармливать всех городских крыс.

– Да, но все же не думаю, что в каждом приюте столицы детей пристегивают к стене в подвале и отдают на растерзание крысам.

Мы оба замолчали, в последней фразе Серж избавился от всех эмоций в голосе, тем не менее, меня не провел. Что-то личное было в этом деле, но непонятно пока что.

– Думаю давно стоило организовать чистку канализации от этих тварей, плевать сколько для этого понадобиться людей, организуй.

– Да, министр, – сразу же согласился генерал и принялся писать приказ на листе бумаги.

Посчитав, что разговор закончен, снова прикрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Что-то резко изменилось, это ощущение просто неожиданно ударило по голове, сковав движение, перехватив дыхание. Некроманты чувствуют чужую энергию почти так же сильно, как и великаны, или же василиски. Волосы встали дыбом, на лбу и спине выступил пот, а сердце забилось в разы чаще. Такое ощущение, что где-то рядом сама смерть. Сердце бьётся все быстрее, а я даже глаза не могу открыть, но при этом почти физически ощущаю тьму, вязкую, засасывающую в себя все вокруг. Это длится так недолго, но все равно хватает, чтобы заставить меня резко открыть глаза, все еще не видя, а только ощущая эту странную энергию.

Мы в потоке машин, в самом центре столицы, много людей, и непонятно откуда именно исходит эта тьма. Куча машин, вдали стоит на перекрестке машина комиссаров и не заметно ничего не обычного, казалось, весь мир благополучно проигнорировал то, что чувствовал я. На что же это похоже? На ауру великана? Но ощущения отличаются, они совсем иные, будто само зло обрело осязаемую форму и бросилось поглощать мир.

– Министр? – Серж обернулся вместе со мной посмотреть в заднее стекло, но, как и я ничего не увидел.

Чтобы все это значило? Может быть, именно эта неведомая сила и стала причиной моей бессонницы? Что-то здесь не чисто, надо будет поискать информацию в древних фолиантах некромантов, но, увы, все они в замке, а возвращаться туда нет никакого желания. Когда мы подъехали к самому детдому, там не было где яблоку упасть от количества комиссаров и тайных полицаев. Множество трупов в мешках в несколько ярусов грузили на машины, словно они не дети, а безымянные жертвы во время войны. Вопреки моим ожиданиям, Серж никак на это не реагировал,