Невоздержанность - Al Steiner

лег вперед, наполовину на нее. Они продолжали целовать друг друга, глубоко, с дуэлью языков, обмениваясь французскими поцелуями, из тех, что дали название "целоваться". Его рука ненадолго задержалась на ее бедре, а затем скользнула вверх и вниз по ее обнаженной ноге под подолом джинсовых шорт, ощущая там мягкую кожу. Это было очень приятно, очень женственно. Он ласкал здесь большую часть пяти минут, прежде чем переместил руку обратно вверх, на ее живот.

"Мммм", - проворковала она ему в рот, когда его рука погладила ее животик через футболку Black Sabbath, которую она носила. Он описывал все большие и большие круги, пока не оказался чуть ниже ее груди при подъеме, чуть выше пояса при опускании. Он не рискнул заходить дальше. Никогда раньше девушка не позволяла ему такой вольности при первой встрече.

Мэнди пришла ему на помощь. Казалось, почувствовав его колебания, она прервала поцелуй достаточно надолго, чтобы прошептать: "Ты можешь потрогать их, если хочешь. Мне это нравится".

Он немного дрожал, но сделал, как просили. Его рука поднялась и мягко опустилась на ее левую грудь. Он в порядке эксперимента сжал ее. Оно было мягким, податливым и, о, таким сексуальным.

Мэнди снова прервала поцелуй. "Ты можешь потрогать их под моей рубашкой", - мягко сказала она. "Это вроде как лучший способ".

"Да", - сказал он, его рот лишился дара речи.

Она хихикнула и притянула его лицо обратно вниз. Их губы соприкоснулись, и языки снова соприкоснулись. Он опустил руку к ее поясу и начал дергать за рубашку, пытаясь расстегнуть ее. Здесь он столкнулся с проблемами. Ее шорты были ей так тесны, что рубашка не хотела высвобождаться. Он тянул все сильнее и сильнее, сдвигая его всего на четверть дюйма или около того за раз.

"Подожди", - сказала Мэнди. "Ты порвешь его".

- Извини, - смущенно пробормотал он, чувствуя себя тем, кем и был: неопытным.

Она снова хихикнула. "Все в порядке", - сказала она, клюнув его в нос. И затем, к его вящему изумлению, она протянула руку и расстегнула свои шорты. Затем она сдвинула молнию вниз, широко распахнув их. "Вот", - сказала она, ее язык скользнул вверх по его лицу к уху, где он обвился вокруг мочки. "Это должно помочь, не так ли?"

Все, что он мог сделать, это кивнуть. Он наклонился и вытащил низ ее рубашки из шорт. Когда он сделал это, ему представился волнующий вид ее белых трусиков в вырезе расстегнутой молнии. Его член, который был достаточно тверд, чтобы долбить асфальт с тех пор, как она предложила им пойти прогуляться, внезапно запульсировал немного глубже.

"Здесь", - сказала Мэнди, немного приподнимая рубашку, обнажая живот. Несмотря на некоторую пухлость, она не была толстой. Кожа здесь была гладкой и выглядела сексуально. Она взяла его руку и засунула себе под рубашку. "Прикоснись ко мне", - сказала она ему. "Мне нравятся твои руки на мне".

Он вернулся к поцелуям, в то время как его рука скользнула еще дальше под ее рубашку. Когда он наткнулся на ее лифчик, он засунул его под него, не дожидаясь разрешения. Теперь ее обнаженная грудь была в его руке, и он чувствовал себя на небесах. Только однажды до этого он по-настоящему дотрагивался до обнаженной груди девочки, и это было у Глории Кандерсон еще в девятом классе. У Глории едва хватало размера, чтобы надеть бюстгальтер. У Мэнди он был слишком велик, чтобы обхватить его всей рукой сразу. Он был больше софтбольного мяча, сосок диаметром почти с десятицентовик. Его пальцы нашли этот сосок и начали играть с ним. Эффект, произведенный на Мэнди, был впечатляющим.

"Да, да, мне это нравится", - вздохнула она ему в губы. "Поцелуй меня в шею, пока делаешь это".

Он переместил рот вниз и начал целовать ее шею, облизывая соленую кожу, время от времени слегка прикусывая. Он понятия не имел, что делает, но это казалось инстинктивным, и он определенно получал от этого удовольствие.

И подумать, подумал он, когда его член запульсировал, а голова закружилась от сенсорной перегрузки, все это началось, потому что я играл на гитаре, потому что я пел. Музыка действительно обладает силой! Очень мощная сила.

Прошло совсем немного времени, прежде чем ее рубашка была задрана до упора вместе с лифчиком, и его рот нашел этот набухший сосок. Меньше чем через минуту его сосания ее рука снова схватила его руку и расположила там, где этого хотели, где это было необходимо. На этот раз направление было вниз. Он почувствовал мягкую кожу внизу ее живота, когда костяшки его пальцев проникли под ее шорты. Он почувствовал шелковистые трусики. Он погрузился под них, почувствовав морщинистые волосы на лобке, а затем влажные, горячие, скользкие губы. Он провел пальцем внутрь, скользя между этими губами, чувствуя сцепление ее тела, и они оба застонали.

Для него это был совершенно новый опыт, и он наслаждался им. Его пальцы, ставшие гибкими и сильными за годы игры на гитаре, входили и выходили, поглаживали вверх и вниз, в то время как его рот продолжал посасывать ее набухший сосок. Он читал о клиторе в порнографических журналах, которые приобретал годами, и в таинственной публикации, которую нашел в ящике родительского комода под названием "Радость секса". Потребовалось всего несколько минут прощупывания, прежде чем он обнаружил влажный, скользкий комочек прямо над щелью Мэнди. Он потер его несколько раз, просто чтобы посмотреть, что произойдет. Эффект был довольно драматичным.

"Ооооо, ооооо", - простонала Мэнди, дрожь пробежала по ее телу.

"Ты в порядке?" прошептал он.

"Э-э... да", - сказала она. "Сделай это снова. Что бы ты ни сделал, делай это еще".

Он проделал это еще немного, потирая вверх-вниз, взад-вперед. Мэнди продолжала стонать, и вскоре ее бедра задвигались вверх-вниз.

Он не довел ее до оргазма, но только потому, что она остановила его, прежде чем он смог довести ее до оргазма. У нее были другие мысли. Она внезапно села и посмотрела ему в глаза.

"Достань это", - тихо сказала она.

"Вынуть что?" спросил он, искренне сбитый с толку.

Она хихикнула. "Ты знаешь, чего я хочу. Давай. Сядь снова на край скамьи подсудимых, и я... ты знаешь... подрочить тебе".

Она хотела, чтобы он вынул свой член! Прямо здесь. Прямо сейчас! Срань господня! Ему потребовалось мгновение, чтобы застесняться своего размера. Он ни в коем случае не был маленьким, но и не огромным. Однако этот трепет длился всего мгновение. Ей захотелось положить на