Темная икона - Ульяна Лобаева

вот почему изображения не было… Может, Агнесса передумала? – сказал Коля. – Икона же давно была готова, но она не отнесла ее сюда.

Салтычиха вдруг бухнулась перед Верой Игнатьевной на колени:

- Матушка, не губи! Отпусти ты меня! Я ж тут тысячу раз по тысяче раскаялась и у Бога прощения попросила!

- Да иди, я что, держу тебя, - пожала плечами старуха. – До иконостаса довела, боле от тебя ничего не надо, свободна!

Салтычиха подобрала юбки и проворно юркнула в толпу серых изваяний, и Коля увидел, как мелькнула среди неподвижных фигур темная многорукая тень.

- Прощения она просила, – фыркнула Вера. – Отсюда до Бога молитвы не долетают!

Она толкнула деревянные дверцы, ведущие за иконостас, и Коля с отцом Серафимом двинулись за ней. За дверями оказалась небольшая полукруглая алтарная зона, где, как и положено, поблескивал церковной парчой стол с дарами. Только вместо просфоры был кусок гнилого мяса с опарышами, а в чаше вместо вина - мутная вода с бензиновыми разводами и раздавленными размокшими окурками. В узкое окно виднелась каменистая равнина, по которой тащили свои утробы бесформенные, разбухшие от мяса жирные уроды.

Слева в узком пространстве между стеной и иконостасом несла свою службу в адской церкви огромная, ростом почти до верхнего ряда икон, тварь. Она была похожа на скорпиона на четырех человеческих ногах, согнутых в коленях, которые срастались и плавно переходили в торс мертвеца, расположенного головой вниз. Мертвая башка с неподвижными глазами и вываленным распухшим языком болталась между коленей, из распоротого брюха свисала запекшаяся высохшая требуха. Ноги мертвеца безвольно болтались в воздухе, а между ними росла голова существа, сложенная будто из множества слоев скорлупы от огромных яиц – ни глаз, ни рта, ни носа. Спереди из торса мертвеца таращились с десяток тонких длинных рук, которые, словно паучьи лапы шарили по всему иконостасу. Коля увидел, как тварь тонким острым ногтем подцепила одного несчастного за ребро, проткнув кожу и мышцы спины. Другого она медленного доводила до крайней точки страдания, тыкая пальцем в глаз, где уже продолбила кровавую дыру в недра черепа. Она словно музыкант на органе, извлекала из иконостаса адскую какофонию воплей, визга и стонов. На вошедших тварь не обратила ни малейшего внимания, терзая застрявших в иконах.

- Как мы заберемся на пятый ряд? – озадаченно прошептал Коля.

- Тут что, мало ступенек? – пожала плечами Вера и указала на выступающие ноги, руки, головы и торсы множества несчастных, торчавших из досок.

- Господи, прости! – перекрестился отец Серафим и встал на чей-то локоть, ухватившись за каркас иконостаса.

- Стойте, батюшка, - Вера дернула его за рясу. – Дайте, я пойду первая.

- А вам туда зачем, Вера Игнатьевна? Я сам прекрасно вставлю.

- Нет, вы не знаете, как, – быстро и смущенно ответила старуха, и Коле показалось, что она только что соврала. – Там есть один нюанс.. В общем, без меня вы не справитесь.

- Тогда я тоже полезу, – сделал шаг вперед Коля, а священник и Вера одновременно воскликнули:

- А ты зачем?!

Коля, не отвечая, ухватился за удобно торчащее колено и, осторожно встав на чью-то макушку, подтянул ногу. Он лез на иконостас по теплой человеческой плоти, стараясь не думать о том, что подошва ботинка только что смяла чей-то нос, потому что на этой голове была удобная точка опоры. Коля дернул головой, когда мимо него проскользнула лапа существа, разрывая кожу на очередном несчастном.

Они достигли нужного ряда, и в открывшийся прогал Коля увидел серое безмолвное море паствы нечистого – тысячами и тысячами уходили их ряды в пыльную даль, а стены выплевывали все новых и новых людей. Коля увидел, как перекрестился отец Серафим, творя свою неслышную молитву, и лицо его исказилось от боли – он и подумать не мог, как много их, выбравших путь служения злу. Он вынул из-за пазухи икону и протянул ее Вере, но она отвела его руку и серьезно сказала:

- На этом наш путь расходится, отец Серафим. Спасибо, что помогли, что ввязались в это...

- Что..?!

- Я обманула вас. Икона Серафима не поможет. Нужно, чтобы это место занял человек, и не просто человек, а праведник. Праведница я конечно аховая, но я все-таки была пострижена в монахини, и этого, если верить сэру Алистеру, достаточно. Я была обещана Иисусу… Христова невеста, все такое, вы сами знаете. Пора исполнить обещание. Даже такая как я, на долгие века отодвинет то время, когда на это место в ряду сможет встать адописная икона. Вот… возьмите…

Вера вынула из кармана ключ:

- Это ключ от моей комнаты. Вы видели – там сотни книг. Читайте, думайте, ищите… Может быть, вы сумеете найти способ, каким можно разрушить храм Сатаны. Если кто-то сумеет это сделать, на земле настанет рай, и страшный суд не понадобится.

Отец Серафим с ужасом смотрел на старуху:

- И вы думаете, я позволю вам это сделать? Да вы с ума сошли, Вера Игнатьевна! А ну, слезайте, будем искать способ вместе!

Вера покачала головой.

- Нет. Это последнее окно, иконостас почти заполнен. Если эту дыру не закрою я, скоро сюда встанет икона Агнессы, и вы ничего не сможете сделать… Никто не в состоянии держать ее вечно, она предназначена только для этого места.

Серафим покусал нижнюю губу, обвел глазами серых истуканов внизу и медленно, толчками произнес:

- Давайте тогда… тогда я.

Вера фыркнула:

- Вы, мой дорогой, увы, не праведник! Мало быть священником, надо быть монахом.

- Не знаю… это.. это неправильно, – с болью сказал Серафим.

- Странно, что вы это говорите, вы, священник православной церкви. Разве она не сплошь на жертве построена? «Если только можно, авва, отче, чашу эту мимо пронеси»…

Она повернулась к Коле:

- Ты хороший парень, Николай. Ты еще послужишь людям. Держи… Это для того, чтобы выйти отсюда.

Вера Игнатьевна сняла с шеи цепочку со старой полушкой, протянула Коле. Она наклонилась к нему, жарко зашептала на ухо. Коля серьезно кивнул, старуху он не переубеждал – он видел, что это бесполезно.

Вера сунула голову и плечи в проем, и тут же дрогнул, заскрипел, загудел весь иконостас. Тварь