Последний солдат - Алекс Шу

Делал уроки, смотрел телевизор, получал удовольствие от общения с молодой и красивой мамой, слушая ее заразительный смех и наслаждаясь каждой черточкой родного лица.

Вместе с ней провели генеральную уборку дома и выбросили мусор. Потом я опять засел за уроки. Освободился только поздним вечером, когда уже пришло время спать.

11 сентября 1978 года. Понедельник

Проснулся я хорошо выспавшимся и полным энергии. Быстро позавтракал, оделся, схватил собранную еще вчера сумку, чмокнул довольную маму в щечку и выбежал на улицу.

Первый урок у нас английский. Прохожу в класс и сажусь за парту к Ане, игнорируя ее удивленный взгляд. Выкладываю учебник, тетрадь и пенал с ручками и карандашами. Пронзительный звук звонка заставляет одноклассников затихнуть и рассесться за парты. В класс входит Раиса Васильевна – англичанка. Миниатюрная и спокойная женщина никогда не повышает голос и не ругается, но слушаются ее беспрекословно.

– Good morning, class, – сухо здоровается она.

– Good morning, – отвечаем ей нестройным хором.

– So… Your homework was to write a text about UK. Who’s ready to read the essay?

Наташа Бойко тянет руку, но Раиса ее подчеркнуто игнорирует. Ее взгляд останавливается на мне.

– Shelestov, are you ready?

– Yes, of course, – отвечаю я.

– Read your text. I’m listening to you.

– I’d rather tell in my own words, – предлагаю англичанке. Я знаю, что привлекаю к себе внимание, но делаю это осознанно. Мне нужно выделиться, завоевать авторитет у учителей и одноклассников.

Глаза Раисы удивленно округляются. Наступает пауза.

Наконец англичанка приходит в себя.

– Oh, very interesting. I’m listening to you, – она пристально смотрит на меня.

Ладно, получи, фашист, гранату. Этим языком я после школы очень плотно занимался. Два года встречался с девушкой – военной переводчицей. Она меня хорошо натаскала. И в военном училище у меня были отличные преподаватели. В Афгане я продолжал совершенствовать свои знания. Поэтому английский знаю достаточно неплохо и дома задание хорошо проштудировал. Выхожу к доске.

The United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland is situated on the British Isles, – вдохновенно начинаю я.

Затем увлеченно рассказываю на английском о политической системе страны, королеве и палате лордов, политическом устройстве, национальностях, реках, горах и озерах, Тауэре и других достопримечательностях.

В классе стоит гробовая тишина. Стук учебника, выпавшего из рук пораженной Оли Сафронковой, звучит как выстрел. На меня смотрят десятки удивленных лиц. Даже Чванов, увлеченно жевавший бутерброд, прикрывшись книгой, замер с набитым ртом. Он глядит на меня, выпучив глаза, роняя крошки на пол, только кусок батона с уголком колбасы торчит из-под надутых как у хомяка щек.

Заканчиваю свой спич несколькими предложениями о промышленности страны и умолкаю.

Англичанка неуверенными движениями руки нашаривает стул и медленно садится, ошарашенно смотря на меня.

– Шелестов, это невероятно, – выдыхает она, – у тебя чистейшее произношение. Где тебя за лето так натаскали? И откуда ты знаешь такие сведения об Англии?

Скромно пожимаю плечами.

– Знаете, как-то почувствовал интерес к языку. Вот и начал серьезно его учить. Информацию об Англии знал давно. У меня громадная библиотека, энциклопедии, я много читаю, да и отец всегда интересно рассказывал о других странах. Просто тщательно подготовился к вашему уроку.

– Садись, пять, – Раиса перешла на русский язык. Так всегда бывает, когда она взволнована.

До конца урока англичанка меня больше не трогала. Она мучила у доски Чванова, влепив ему очередную заслуженную двойку, спрашивала Волкова, проверяла домашнее задание у Бойко.

На протяжении всего урока я чувствовал интерес одноклассников и взгляды из-под длинных ресниц соседки по парте. Когда заверещал звонок и Раиса разрешила классу собираться, ко мне подлетел оживленный Амосов.

– Ну ты даешь, Леша, – восхищенно кричит он, – как по-английски выдавал. А ведь еще недавно не знал ни черта. Может, ты шпион, а? А настоящий Шелестов сейчас сидит где-нибудь в застенках ЦРУ?

– Паша, не говори глупостей, – морщусь я. Надо уводить разговор в сторону от опасной темы.

– Ты лучше скажи, к НВП готов? Воевода обещал сегодня всех как следует погонять.

Радостное оживление на лице Амосова сменяется удрученной гримасой. Дмитрий Михайлович Самойлов, отставной армейский капитан, преподающий этот предмет у нас в школе, очень строг и требователен. Он может достать, как выражаются некоторые наши одноклассники, «до потери сознания» и раздает «двойки» направо и налево. Школьники называют его «Воеводой», раньше кто-то озлобленный на него пробовал прилепить к Самойлову кличку «Армейский дуб», но она не прижилась.

– Да как к нему подготовиться, – уныло бормочет Амосов, – глаза бы мои не видели этого НВП. Зачем он мне нужен? Я вообще врачом хочу стать.

– Ребята, пошли, – раздается сзади голос Ивана, – на алгебру не успеем.

Вместе с потоком одноклассников мы выходим из кабинета английского.

– Леш, мы сегодня опять тебя до дома проводим после уроков, – напоминает Волков, – мало ли что.

– Вань, можешь не беспокоиться. Думаю, Бык понял, что он не прав, и нарываться больше не будет, – отвечаю товарищу.

– Бык понял? – Волков даже останавливается, переваривая услышанное, и начинает кипеть негодованием. – Ты шутишь?!

Амосов тоже удивленно смотрит на меня и крутит пальцем у виска.

– Мне кажется, он раскаялся и все осознал, – хладнокровно отвечаю им. Играю на грани фола, могу вызвать ненужные вопросы, но делаю это сознательно. У меня имеются планы на этих ребят.

– Что, так и будем стоять? Пошли, мы на урок опоздаем, – предлагаю друзьям.

– Креститься надо, если кажется, – бурчит Иван, но послушно идет за мной вместе с Пашкой.

Химия, физика, алгебра и история пролетели незаметно. Меня никто не беспокоил, и я тоже предпочитал не проявлять инициативу. Шестым уроком был НВП.

Сегодня Воевода принес два «массогабаритных» макета АК-47, для сборки-разборки. Когда-то это были боевые автоматы. Но сейчас у них отсутствует боек и просверлен ствол.

У доски маются Поляков и Чванов. Преподаватель стоит над ними с секундомером и дает команду. Глядя на Сережу и Сашу, вертящих автоматы и судорожно дергающих затворную раму и магазин, не могу удержаться от широкой улыбки. Мое выражение лица моментально замечает насупленный Дмитрий Михайлович.

– Я вижу, Шелестову смешно, – саркастически замечает он, – ну что же, Леша, раз тебе так весело, как сын офицера, покажи пример этим оболтусам.