Инженеры Сталина. Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы - Сюзанна Шаттенберг

Вскоре после того, как большевики в ноябре 1917 г. декретом отобрали у инженеров и передали рабочим права на управление предприятиями, последовали первые предложения о сотрудничестве. Инженеры, которые в ответ на воцарившуюся на предприятиях анархию и крах производства отказались работать и создали давно чаемый профессиональный союз (Всероссийский союз инженеров, ВСИ) как антибольшевистское объединение технической интеллигенции, со своей стороны, смягчили первоначальную позицию. Состоявшийся в октябре 1918 г. съезд ВСИ, стремясь найти modus vivendi с новой властью, отменил решение о запрете сотрудничества с большевиками, принятое в январе. Тем не менее в 1919 г. правительство распустило ВСИ как контрреволюционную организацию.

Официально никогда полностью не опровергавшийся взгляд на техническую интеллигенцию как на контрреволюционеров и врагов рабочего класса соответствовал настроению рабочих, стремившихся в годы революции дать свободный выход ненависти, накопившейся у них в царское время. Атмосфера в обществе была настолько накалена, что к инженерам не просто относились с недоверием — рабочие выгоняли их с предприятий и даже убивали.

Когда Гражданская война только-только начиналась и советской власти еще предстояло в кровопролитных боях утвердиться по всей России, большевики одновременно в соответствии с лозунгом «Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны» приступили к созданию основ для электрификации и индустриализации страны. Такая программа расположила инженеров к себе. Многие историки размышляли о том, что же явилось решающей причиной сотрудничества инженеров с большевиками: распознала ли в них техническая интеллигенция силу, с наибольшей вероятностью способную защитить страну от дальнейшего хаоса, культурные ценности от упадка, а государство от интервенции, двигали ей привычка подчиняться властям предержащим или патриотизм? Кендалл Бейлс полагает, что большинство специалистов страдали, молчали и пришли наконец к выводу, что некоторое время смогут жить и работать с коммунистами. В действительности, как представляется, решающее значение имело их преклонение перед техникой, мысль, что теперь-то станет возможно претворить в жизнь все нереализованные планы и владевшие их умами грезы о высокоиндустриализированной России. Общая мечта инженеров и большевиков об электрифицированной стране и рационально планируемой экономике стала реальностью с появлением Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО). Комиссия по электрификации родилась из ответвления КЕПС, в которой в 1918 г. при самом активном участии инженеров — членов ИРТО был создан отдел энергетики. Осенью 1918 г. на его основе возник Центральный электротехнический совет, который и составил план электрификации страны. Инженеры, большей частью еще входившие в Русское техническое общество, называемое «императорским», разработали «вторую программу» партии большевиков. Когда по прошествии двух лет в 1920 г. был принят план ГОЭЛРО, 180 специалистов обоего пола, трудившихся в комиссии, спроектировали систему из 30 электростанций, которые надлежало построить в России за 10-15 лет. План ГОЭЛРО принимался дважды — правительством на VIII съезде Советов в декабре 1920 г. и 1 500 инженерами на VIII электротехническом съезде ИРТО в 1921 г., — и это похоже на заключение пакта между большевиками и старыми специалистами. Он подтверждал на ближайшие семь лет давно начавшееся сотрудничество, публично свидетельствовал о наличии общих интересов. Тот факт, что правительство отметило принятие плана ГОЭЛРО торжественной церемонией в празднично иллюминированном Большом театре, несмотря на крайнюю нехватку электричества, еще раз продемонстрировал инженерам, сколь выдающаяся роль им предназначалась. Уже 4 июня 1922 г. была введена в эксплуатацию электростанция в г. Кашира, 6 декабря 1925 г. — Шатурская ГРЭС, 19 декабря 1926 г. — гидроэлектростанция на Волхове. Но советское правительство использовало инженеров в своих интересах не только в рамках плана электрификации. Многих из них, поначалу изгнанных со своих постов, вскоре возвратили, другие так и оставались на своих местах или принимали на себя управление предприятием, на котором прежде трудились под иностранным руководством. Весной 1918 г. власти решили продолжать поддержку Академии наук, центра дореволюционного ученого мира. При основанном в январе 1918 г. Высшем совете народного хозяйства (ВСНХ) правительство в августе 1918 г. учредило научно-технический отдел (НТО), функционировавший в качестве сборного пункта и посреднического учреждения для ученых. Пока свирепствовала Гражданская война, советское руководство основало 117 новых научных учреждений. Если им и недоставало оборудования, для своего времени это было щедро и представляло собой важное психологическое средство в борьбе за доверие работников науки и техники.

Усилия советского правительства по завоеванию специалистов не остались безуспешными: по данным неофициального опроса, проведенного в Москве в 1922 г. среди 230 инженеров, 12 опрошенных относились к большевикам враждебно, 28 симпатизировали им, а 110 были сменовеховцами, т. е. призывали забыть предубеждения и вместе с большевиками восстанавливать страну.

Технократические идеи русских инженеров были альфой и омегой их сотрудничества с большевиками. На специалистов, жаждавших руководить рационально и централизованно планируемой экономикой, большое впечатление производили новые сферы деятельности и новые организационные формы, предлагавшиеся им большевиками. Посты, которые они смогли занять в ВСНХ, в наркоматах, на строительстве электростанций и на заводах, заставляли их верить в то, что хозяйственное руководство передано в их руки. Во многом их взгляды совпадали с большевистскими. Ввиду печального опыта, приобретенного в царской России, где не наблюдалось ни содействия техническому развитию, ни его координации, инженеры также выступали за централизованное планирование экономики. Благодаря сильным позициям, положительному отношению советского правительства и надежде, что теперь им действительно удастся формировать экономику по собственному усмотрению, инженеры в 1920-е гг. привели технократическое движение в Советском Союзе к новому расцвету. Аналогичный процесс, хотя и под другим политическим знаком, разворачивался и на Западе. Американец Торстен Веблен, который благодаря своей работе «Инженеры и ценовая система» («The Engineers and the Price System», 1921) стал ведущей фигурой этого движения в США, прибегал к заимствованиям у советской системы и назвал Высший совет планирования в своей утопии «Советом техников» («Soviet of Technicians»). Американские инженеры мечтали о развитом в научном отношении менеджменте, которому не мешали бы интересы ни предпринимателей, ни рабочих, который определялся бы исключительно техниками и руководствовался принципом максимальной эффективности. Веблен требовал предоставить инженерам свободу действий при распределении ресурсов, материалов, машин и кадров, невзирая на какие бы то ни было национальные интересы. Политиков же он рассматривал как помеху рациональному планированию Именно к таким полномочиям стремились и русские инженеры или полагали, что уже обладают ими благодаря своим позициям в Высшем совете народного хозяйства. Многие из них считали себя единственными квалифицированными специалистами, способными управлять командной экономикой и разработать или компетентно оценить пятилетний план. По их мнению, они обладали достаточной властью и для того, чтобы в соответствии с собственными представлениями осуществить реформу ВСНХ. Большинство из более чем 10 000 дипломированных инженеров вступили после роспуска ВСИ во Всесоюзную ассоциацию инженеров (ВАИ), которую правительство расценивало как технократическую организацию.