Щепкин и дело о ботинках - Анне-Катрине Вестли

По вечерам Малыш мастерил новогодние подарки, а днём помогал маме печь сладости к Рождеству, и дни пролетали в делах.

Наступил Рождественский сочельник, и все жители Бесбю пошли, разумеется, в церковь. Она стояла на отшибе, была маленькая, беленькая, но места в ней хватило всем.

В тот вечер гостей у них не было, но они и своей семьёй прекрасно водили хоровод вокруг ёлки. Щепкин, Корнеевна и Корешок тоже встали в круг. Рождество получилось тихое и мирное. Малыш с Филиппом долго рассматривали свои подарки, никто их не торопил, не отвлекал и не допекал. Уходя спать, Малыш унёс все дары с собой наверх и положил на кровать, чтобы утром ещё раз спокойно пересмотреть. Самому ему почти не осталось в кровати места. В ногах горой высился толстый свитер, который связала мама, а рядом стоял деревянный медведь, подарок столяра из Гампетрефа. Свёрток с ним был очень тяжёлый, и Малыш не смог угадать, что в нём. Ещё имелись варежки от тётушки Заботы и маленькая пила от старого друга Лилле-Бьёрна. Кнопка прислала альбом для рисования и краски, а новый друг, книжник Дорсен, прислал две книги. Никто ничего не понял, когда отец прочёл адрес. «Моему доброму другу Андреасу» — было написано в нём.

— Андреасу? — удивился папа. — Малыш, Андреас — это ты, но ни один человек тебя так не называет.

— Один называет, — ответил Малыш. — Мой второй друг в Бесбю. Здесь я дружу с Магнусом и книжником из книжного магазина.

— Вот оно что, — кивнул папа.

Хозяин магазина в Гампетрефе прислал в подарок два носовых платка. Между ними в посылке лежал ещё марципановый поросёнок, но теперь его и след простыл. Магнус нарисовал свой большой портрет с дедушкой, и Малыш уже повесил его на стену. Филипп подарил ему настоящий маленький рубанок, а от мамы с папой он получил новые зимние башмаки. О них Малыш узнал заранее, потому что его водили в магазин их мерить. Но вот чего Малыш не знал, так это то, что к башмакам прикрутят пару новеньких коньков, их-то он и хотел осмотреть и ощупать спозаранку, едва откроет глаза. Филиппу тоже подарили коньки, но другие, сразу с ботинками. И вот теперь Малыш сидел в своей кровати и мечтал, что было бы здорово пойти сейчас в комнату старшего брата и вместе с ним рассмотреть их новые коньки. Но у Филиппа каникулы, можно не вскакивать ни свет ни заря, так что он наверняка хочет подольше поспать или просто поваляться в кровати…

Так и заскучать недолго, решил Малыш. Неужели ему нельзя зайти к Филиппу и одним глазком посмотреть на его коньки? Вряд ли Филипп проснётся от этого. Малыш сунул под мышки ботинки с коньками и на цыпочках прошёл мимо родительской спальни, будить маму с папой он тоже не собирался.

Малыш осторожно взялся за ручку двери, бесшумно нажал на неё, она опустилась, и дверь приоткрылась. И вот тут Малыш разинул рот от изумления. На кровати сидел одетый Филипп в новом вязаном свитере и держал в руках новые коньки.

— Ой, — сказал Малыш, — а ты спать не ложился?

— Я поспал, — шёпотом ответил Филипп, — но я часто просыпаюсь рано, когда мне не надо рано вставать, ты же знаешь. А теперь я думаю прогуляться.

— Так рано? — удивился Малыш. — Ещё темно.

— Так в том-то и дело, — сказал Филипп, — это и хорошо.

Тут до Малыша дошло, что имел в виду старший брат: в Гампетрефе катка не было, поэтому Филипп как неопытный фигурист хотел потренироваться, когда на катке никого нет.

— А можно мне с тобой? — спросил Малыш. — Я не буду мешаться, просто тоже хочу раскататься.

— Можно, если оденешься за пять минут, — ответил Филипп. — А я пока приготовлю нам с собой бутерброды и предупрежу родителей.

— У-у, — задумался Малыш, — башмаки я сам не смогу.

— С башмаками я помогу. Не забудь ключ, коньки привинчивать.

— Хорошо, — ответил Малыш, на цыпочках побежал к себе и стал быстро одеваться.

— Куда ты опять собрался? — проворчал с полки Щепкин. — Разве сегодня не вроде как воскресенье? В доме тихо, слышу я…

— Ты прав, это называется рождественское утро. Сегодня никто не работает, а мы с Филиппом идём на улицу.

— Бегать, что ли? — продолжал ворчать Щепкин.

— Нет, мы на коньках идём кататься, вот на таких, — сказал Малыш и поднял их повыше. — Но я думаю, тебе не надо со мной идти, потому что лёд очень твёрдый, и если я упаду, ты ударишься.

— Естественно, я не брошу свою семью в Рождество, — ответил Щепкин с важным видом.

Под дверью родительской спальни Филипп крикнул:

— Мы с Малышом пошли покататься на коньках, к завтраку вернёмся!

— Да вы что! — сказала мама, включив ночник. — Времени шесть утра. Оденьтесь тепло, — велела она и заснула — она так устала с предпраздничными хлопотами, что ей хотелось поспать всласть.

Малыш с Филиппом шли по безлюдной улице, было непривычно, что вокруг никого нет и ещё не рассвело, хотя горели уличные фонари и светились витрины. Малыш даже пожалел, что они спешат на каток и не могут наконец в одиночестве разглядеть все витрины.

Они как раз проходили мимо окна с вертепом. Перед праздниками они с Филиппом провели много времени у этого окна, хорошенько всё рассмотрели, а потом Филипп раздобыл картонную коробку и вырезал из неё хлев, а Малышу позволил слепить из глины разных животных. Сам он сделал Марию, Иосифа и младенца в яслях, а на заднике нарисовал синее звёздное небо. Они подарили вертеп родителям на Рождество, и мама сказала, что это самый лучший подарок за всю её жизнь, особенно потому, что Малыш с Филиппом сделали его своими руками.

— Малыш, пошли, — позвал Филипп. — Уже недолго.

Оказалось, на катке освещение не включено, братья едва видели друг друга.

— Давай сначала твои прикручу, потом свои надену, — предложил Филипп.

Прикрутить коньки оказалось легче лёгкого, на раз-два всё было готово, но вот как люди ходят на этих узких острых полозьях — этого Малыш понять не мог. Он сделал два шага и шлёпнулся на попу. Надо было снова подняться, а это оказалась та ещё задача, потому что ноги предательски разъезжались. Помучившись, Малыш всё-таки встал на ноги. Эх, было б ему за кого подержаться… Филиппа просить смысла нет. Он возится со своими коньками — затягивает шнурки. Придётся самому. А что, если вывернуть ноги? Тогда он дойдёт до льда как будто бы на ребре башмаков, а на льду всё полегче… Но нет, оказалось, что идти так не легче.

Филипп тем временем надел коньки. Он аккуратно поставил рядом со скамейкой свои зимние башмаки, теперь ему надо было встать на коньки. Но ноги у него очень длинные, и они вдруг стали расползаться, причём как будто во все стороны разом. Упс! Филипп рухнул на лёд… Малышу даже показалось, что он сильно приложился носом.

— Ты не ушибся? — с тревогой спросил он.