Серебряный ангел - Мария Северская

Ничего делать из-за тупой головой боли Настя не могла, поэтому до вечера проспала, приказав себе ни о чем плохом не думать и отдыхать.

Ее разбудил скрежет ключа в замочной скважине, хлопок двери и цокот Феклиных когтей по коридору.

В комнату, где спала Настя, вошел Артем.

– Ты проснулась, – констатировал он без того очевидный факт. – А мы уже погуляли.

– Здорово, – улыбнулась девушка. – Я так выспалась хорошо, даже голова меньше болеть стала. Слушай, – спохватилась она, – а ты не боишься, что я тебя заражу?

– Не-а, у меня иммунитет с детства отличный, – отмахнулся Портнов. – Я вообще почти никогда не болею. Ну а если заболею, то будет твоя очередь меня навещать. Вот и вернешь мне дружеский долг. – Он подмигнул.

– Нет уж, лучше я его тебе иначе верну. – Настя села в кровати. – Буду помогать готовиться в музыкальный институт. У меня сольфеджио отлично идет.

– Заметано! – обрадовался Артем. – Я как раз в нем ничего не понимаю.

Прошло три дня. За это время Насте несколько раз позвонил Семушкин и осведомился, не надо ли ей чего. Она успокоила его, что не надо, все есть. Правда, сообщить, кто это самое все ей приносит, не решилась.

Артем об Ирке молчал до тех пор, пока Настя не спросила его в лоб:

– Тем, ты с Иркой говорил?

– Угу, – кивнул он.

– И что? – не сдавалась девушка.

– Дура она, вот что. Напридумывала себе ерунды всякой и верит, еще и других убеждает.

– Например? – настаивала Настя, хотя сама не знала, хочет ли услышать ответ от Портнова.

– Насть, ну зачем тебе? – Он заглянул ей в глаза. – Отдыхай, выздоравливай. Вернешься в школу, сама все узнаешь. Не думай пока об этом.

Когда Артем ушел, Настя позвонила Семушкину и приперла его к стенке.

– Ну, – мялся он, – много всего. Ирка всем жалуется, что ты пыталась отбить у нее парня и всякие гадости про тебя рассказывает, мол, ты предательница и лгунья.

– Никого я у нее не пыталась отбить, – произнесла девушка. – Мы с Артемом просто хорошие друзья.

– Правда? – Семушкин заметно повеселел. – А ты знаешь, что Портнов крупно с ней поссорился?

Сказать, что Настя была удивлена, – это значит не сказать ничего.

При первой удобной возможности она спросила у Артема о причине ссоры.

– Не люблю, когда распускают слухи обо мне и моих друзьях.

У нее даже дыхание перехватило. Получается, он считает ее другом?

– Мне кажется, я тебя сто лет знаю, – прочитав вопрос в ее глазах, произнес Артем. – Еще когда мы друг другу в окно махали, я знал, что мы... – Он замялся немного, но тут же закончил: – Обязательно будем общаться.

* * *

Настя проболела две недели. И хоть чувствовала она себя неплохо, доктор все не выписывал ее и не выписывал. В конце концов ей стало казаться, что время остановилось. Целыми днями она просиживала с книгами или играла на фортепиано, разучивая новые арии и романсы.

Портнов навещал ее два раза в день, приносил продукты, гулял с Феклой. Вечерами они занимались сольфеджио. Артем хватал все на лету, и Настя недоумевала, неужели он на самом деле раньше ничего в сольфеджио не понимал.

– Ты очень доходчиво объясняешь. У тебя дар, – то и дело говорил он ей в ответ на ее расспросы.

Она радовалась их такой неожиданной дружбе и всеми силами старалась больше не думать, что у них могли бы быть отношения. В конце концов, хороший друг – тоже очень и очень неплохо.

«Может, друг – даже лучше, чем парень, – убеждала себя девушка. – Еще неизвестно, смогли бы мы стать настоящей парой или нет. Может, у нас характеры несовместимые и мы постоянно ссорились бы. А так – мило общаемся».

Январь плавно перетек в февраль, и, по привычке просыпаясь рано утром, Настя радостно отмечала, что светлеет все раньше.

* * *

В утро после выписки за Настей зашел Артем.

– Вместе до школы пойдем, – ответил он на ее вопросительный взгляд. – А то оставишь тебя одну, с тобой снова что-нибудь, не дай бог, случится.

У выхода из подъезда он стянул с ее плеча нагруженную учебниками и тетрадями сумку.

– Я понесу.

– Да ладно, Тем, не надо, – попыталась сопротивляться Настя. – А то еще подумает кто-нибудь что-нибудь не то.

Он только фыркнул, забросил сумку на плечо – поверх своей – и прибавил шагу.

Настя послушно семенила рядом, стараясь не отставать.

В коридоре, когда Портнов отдавал ей поклажу, столкнулись с Воробьевой, которая сделала вид, что Настю не заметила, и как-то уж слишком быстро скрылась в кабинете биологии.

Настя, грустно вздохнув и благодарно улыбнувшись Артему, последовала за ней.

Конечно, все последние две недели она пыталась себе представить, что ее ждет в школе, но на такое ее фантазии явно не хватило бы.

Никто, кроме Семушкина, с ней не поздоровался, класс встретил ее звонким молчанием – только смотрели, кто откровенно презрительно, кто с любопытством. Зато весь день за ее спиной слышались перешептывания, и Настя то и дело улавливала фамилию Портнов.

Заговорить с кем-либо она не пыталась, и так было понятно, что все равно никто не ответит. Ирка была в классе стопроцентным авторитетом, а Настя – несмотря на то, что проучилась здесь уже почти два года, – все еще оставалась чужой. И особенно остро чувствовала это сейчас.

«Что я такого им сделала? – думала она. – Это же глупо – объявить мне бойкот только из-за того, что я якобы насолила Степановой. Какое кому дело! И сама Ирка хороша. Мы же дружили! И вдруг вот так сразу, не разобравшись...»

После уроков Артем поймал ее в коридоре.

– Ты домой? – спросил он.

– Ну да, – кивнула девушка.

– У меня еще история седьмым уроком, – произнес он разочарованно. – Могу, конечно, прогулять.

– Зачем? – удивилась она.

– Ну, домой бы вместе пошли. – И тут же как-то стушевался, спрятал глаза: – Ладно, я тебе лучше вечером позвоню.

– Ок, – согласилась Настя.

У ворот, явно кого-то поджидая, из стороны в сторону ходил Семушкин.

– Саш, – окликнула его девушка, – можем поговорить?

– Ну давай, – согласился он. – Только недолго. Мне еще надо Воробьеву по делу поймать.

Настя немного удивилась, но виду не подала.

– Я не понимаю, что происходит? Никто в классе в упор меня не замечает. Артем, напротив, носится со мной, как с ценной китайской вазой. Можешь объяснить?

– Ирка в сердцах пообещала тебя отлупить, а он, видимо, принял это за чистую монету. Еще бы, от нее всего ожидать можно. Знаешь, в какой она ярости была, прям настоящая бешеная кошка!