Доктор Кто против Криккитян - Джеймс Госс

– Я бы сказал, что да, – заявил он. – Сегодня особый день. Я установил во Вселенной идеальное равновесие. – Он подбросил Ключ в воздух, и тот исчез. – Не нарушь же его, – обратился старец ни к кому конкретно – и ко всем по отдельности, а потом ушел. Оракул вдруг обнаружил, что стоит один под пляжным зонтиком и держит пустой бокал.

Вот вам одна из версий возникновения всеобщего мира. Конечно, всегда оставались галактические рационалисты, не любившие всяких загадочных старцев в белых одеждах с магическими артефактами – так вот они утверждали, что жестокость и хитрость отдельно взятых рас, покинув все разумные пределы, сыграла с теми дурную шутку и положила им же конец; вот и осталось всем более-менее миролюбивым расам, чьей совокупной огневой мощи не хватило бы на то, чтобы запалить свечу, смотреть на небо, пожевывая травинку, возделывать сады, и развивать искусство.

Иначе говоря, галактические рационалисты утверждали, что всеобщий мир пришел естественным путем. Содружества планет стали чем-то вроде связанных шестеренок часов – одни соседи были нужны другим, кто-то кому-то симпатизировал, вот вам и гармония, вот вам и баланс. Иногда кто-нибудь отдельно взятый становился неприлично богатым, но в игру вступали его дети – и развеивали все богатство по ветру, что тоже уравновешивало ситуацию.

Кроме того, стоит заметить, Вселенная была самодовольной штукой во всем, что касалось всеобщего мира. Никто не догадался повесить табличку с надписью «Вот уж 192 дня прошли, как мы не воюем» – нет, снизошла другая, не менее просветленная мысль.

Как часто бывает, когда кто-то счастлив, он делает из собственного счастья символ – дабы всем встречным и поперечным показать, что все у него в дичайшем ажуре. И символ появился-таки – его назвали Великой Калиткой, и он символизировал процветание мира, как бы показывал, как все в эти дни славно ладят. Состоял он из трех вертикальных палок, меж коих балансировали две горизонтальные, покороче – ну оч-чень символично.

Одна из вертикалей была стальной и символизировала силу и мощь; вторая сделана была из перспекса[12], демонстрируя достижения науки и разума; ну а третья, деревянная, напоминала о силах природы. Две короткие поперечные палочки служили как бы залогом процветания мира и отлиты были из золота и серебра. Само собой, символ вскорости был растиражирован – его можно было приобрести повсюду, в многообразии исполнений и размеров. Можно было поставить Калитку на каминную полку, повесить на шею, сделать татуировку в виде калитки, можно даже было заказать дом в виде Калитки – при наличии средств и желании большую часть жизни провести в лифтах.

Таким образом, Галактика мирно процветала – особенно для изготовителей Калиток, повсеместно желаемых и популярных. Вот почему, когда войска Криккита смели Калитку, атаковав из-под крошечного, удаленного скопления космического мусора, вся Галактика содрогнулась – как человек, которого ограбили в чистом поле.

Уничтожение Калитки не было целенаправленной атакой на символ – она просто-напросто была первой вещью, которую радары боевого флота отметили как препятствие.

Калитка была одним из чудес Вселенной. Она выглядела, что ни говори, красиво, и все восхищались ею. Говорили, что, несмотря на присущую ей хрупкость, она является чем-то непреложным, надежным и долговечным. Увы, флот криккитцев опроверг все эти высказывания, смахнув ее со своего пути к звездам.

Ровно за десять секунд до того, как это произошло, Доктор, Романа и К-9 вышли из матричной двери и очутились на ближайшем к Калитке астероиде, где собирались со всей Галактики праздно-любопытные туристы. Их было так много, что набралось на целых две очереди. Они зачарованно таращились на Калитку, возвышавшуюся над их головами.

– Символ всеобщего мира, – печально сказала Романа.

– Пока все тихо, – заметил Доктор, хоть она и надеялась, что он этого не скажет.

Тут же грянул боевой флот криккитцев. В считанные секунды они разбомбили всю Калитку до основания, испепелили разлетающиеся обломки, уничтожили сначала VIP-очередь на посещение достопримечательности, затем обычную очередь, затем сувенирный магазин и, наконец, туристическую парковку. На все про все ушли считанные секунды. Те из туристов, кого не разнесло на атомы дождем гранат, были расстреляны, распилены и разобраны на кубики. Криккитцы действовали методично, уничтожая все, что попадалось им на пути.

Затем последовала тысячелетняя ужасающая бойня, на которой задерживаться нет смысла: если уделять ей все то внимание, коего эта воистину масштабная прополка всех и вся заслуживает, никакой книги не хватит. Для особо любопытных есть труды профессора П. Л. Зума «Криккит: Ужасная Бойня», «Масштабная Прополка Всех и Вся (с цветными иллюстрациями)» Радикала Бахельфивера, тома с седьмого по девятый, «Удар с Криккита: печальная статистика» Яга Бесса или чуть более поздний «Подсчет жертв, или Почему Криккит Все Еще Важен После Всех Этих Лет» Бодрима Холзенкидрума. Самая серьезная и содержательная работа, насчитывающая сотни тысяч томов, посвященных криккитским войнам – это, конечно же, монография профессора Сани, озаглавленная просто, но броско – «Почему, почему, ПОЧЕМУ?».

Бойня была немедленной, необъятной и неописуемой. Романа невольно вздрогнула, и даже Доктор закрыл глаза от ужаса, который показала им матрица. Восторженный гомон криккитцев делал все только хуже. Далеки убивали, смеясь. Киберлюди убивали молча. Криккитцы убивали, аплодируя друг другу. Цивилизации, не умевшие сражаться, исчезли. Остальные поклялись никогда больше не повторять ошибок исчезнувших. Они собрали всю мужественность, что у них была, и попытались дать отпор.

А криккитцы триумфальным ходом продвигались все дальше и дальше. Матрица перемещала Доктора и Роману с одной планеты на другую, и везде их глазам представали дым, крики и опустошение.

Небесный сопроводительный текст сообщал:

Затем матрица явила им еще несколько горящих планет – просто для утверждения сего и так неоспоримого высказывания. Пибо, мир холодных ветров, грустно поблескивал разбитыми хрустальными башнями. Властин, планету Стальных Городов, сплошь залила лава – оставшаяся напоминанием о пресловутых городах. На Копек-Варе их встретил вид никем не оплаканной Интергалактической Налоговой Полиции – сожженной до последней штрафной квитанции.

А криккитцы все наступали и наступали. Менялись виды, пейзажи, времена – все как один отмеченные запустением и разрушением. Вселенная забыла, каково это – стоять за себя, и это вышло ей боком.

Романа явно погрустнела.

– Это было первое великое испытание для Галлифрея, я права?

Доктор кивнул. Сопроводительный текст в небе сменился, соглашаясь:

Примерно в те времена Галлифрей принял свою строгую политику невмешательства. Во многих отношениях то был признак растущей зрелости – мастерски освоив операции с темпоральными потоками, галлифрейцы поняли, что, может быть, не так уж и хороши во всем этом. Поэтому они поклялись держать себя в руках и не выкидывать коленца.