Дитя с зеркалом - Анхель де Куатьэ

Готов ли ты обрезать хвост себе, пожертвовать красочностью одеяния своего, которое не есть ты, а есть балласт твой, чтобы взлететь, дорогой мои друг? — вот о чём спрашивает нежное сердце моё, что жаждет твоего полёта.

Твой Заратустра

Мадагаскар

Привет! Есть остров на море, что порождён был огнедышащей лавой земли и пребывающий в родах, — вот место для мятежных духом! Здесь я, и жжёт мои ноги чёрный песок, раскалённый солнцем.

Когда псы огненные лаять начинают из своих подземелий, фыркать и брызгать слюной огненной, тогда и мятежные духом становятся кроткими. Чего же стоит мятежность их? И как ничтожна кротость эта!

Видел я людей, что купались во лжи, как тюлени в северном море, как кони во ржи! Купались лгущие эти в своих испражнениях! Видел я людей, что ждали, когда солгут им, только бы не слышали они правды! Подобны они кротам в грязных норах, и носы у них узкие. Скучно средь них Заратустре!

Скучно мне средь лгущих и жаждущих лжи, ибо хотят они обхитрить время, а времени нет! Так кого же обманывают эти пройдохи?

Вот что думает Заратустра о хитрецах этих, что поймали себя за хвост и хихикают:

«Не умеете видеть вы настоящее, а балансируете между прошлым и будущим, словно бы оно есть. Над пропастью повисли вы и не заметили этого. Нет опоры у ног ваших, кроме лживых мостов из лжи вашей, из устремлений ваших безумных!

Как же хитры вы обращаться с прошлым и будущим, строить планы свои наперёд и ретроспективно смотреть большие вы знатоки! И неведомо вам, наихитрейшим, что не могут в настоящем уместиться прошлое с будущим, а только уничтожить его небытиём своим! Ибо ложь — предательство настоящего!

То, что можно сделать сейчас, нельзя сделать завтра, ибо завтра всё будет иначе! То, что, думаете вы, было возможно вчера или завтра возможно будет, — игра лишь больного воображения вашего! Нарвите мне васильков, если не цветут они сейчас, вчера отцвёл последний, а завтра земля покрыта будет снегом! И посмотрю я на вас, хитрецы и пройдохи!

То, что можно сделать сейчас, можно только сейчас сделать, а то, чего нельзя сейчас сделать, сделать нельзя! И как ни крутитесь вы на сковороде хитрости вашей, как ни кусайте вы локти, за сердце себя вы никогда не укусите, только если ужалите — в этом-то вы мастаки!

Идёт день за ночью, а не ночь, аппетит не появляется после сытного обеда — и ничего с этим вы не сделаете, как бы ни старались, наперстники лжи!

А когда говорите вы, что вчера можно было поступить иначе, то лишь потому, что из-за глупости вашей не понимаете вы, что тогда не это действие, а весь мир целиком другим должен был быть! Ибо ничто не случается случайно, а всякое действие есть результат мириады сцепленных друг с другом событий.

И когда говорите вы мне, что могло быть иначе, я смеюсь! Когда же говорите вы, что выйдет так, как говорите вы, я покатываюсь со смеху. А те, кто зовётся у вас историком, ничуть не интереснее для меня, чем игрок на скачках, только что ставит он на лошадей дохлых!

И когда говорите вы мне, что должен был я поступить умнее, то заключаю я, что глупее вы, чем стадо овец! Ибо даже овцы не возвращаются на пастбище, где они уже съели всё!

И когда говорите вы мне, что нужно поступить так-то и так-то, чтобы желаемого добиться, то я заключаю, что дело имею с большим прохвостом, чем скупой старьёвщик! Желаемого добиться нельзя, ибо случается то, что случается. А если не хотели вы того, что случилось, — то глупы вы сверх меры всякой, ибо сами себя вы расстроили и блага своего не углядели вы!

Так смеюсь я над всеми, кто играет в прятки со временем, и называю я безумцев таких «идеалистами»!

Прочь идеализм, прочь к чертям! Пусть отправляются идеалисты в Ад, там место для заядлых глупцов, но нет им места под Солнцем! Жизнь не знает идеализма — она живёт!

Таковы великие события ваши — мыльный пузырь! Воспевать и славить то, что не могло не случиться, — дело умалишённых и великих прохвостов!

Почему же думаете вы, что жизнь нужно толкать ногами? Не себя ли в ней видите вы? Почему не думаете вы, что она и без ёрзанья вашего бессмысленного жить будет прекрасно? Да, нужно прежде вымыть вам голову вашу, а лишь затем о ногах думать!

Дышат огненные псы под корою земною, что дороже червлёного золота, движутся материки, как небесные тучи в бескрайнем небе, планета летит в бесконечном пространстве, и Солнце танцует в кружении собратьев своих!

Дышат огненные псы, видно, приглашают они вас на своё пиршество, идеалисты! Идите же в Ад, изголодались уже собаки эти по глупости вашей, призраки!

О, как же ничтожны "великие события" суеты вашей перед дыханием жизни! Стихией называете вы жизнь, я же себя ощущаю стихией этой, ибо нет во мне разделённости!»

Как же хорош этот остров, как хорошо отрезвит он мятежные головы в своё время!

Будешь ли ты играть со временем, друг мой? Будешь ли ты идеалистом? Или хочешь ты ещё быть человеком, эгоист?

Твой Заратустра

Бремен

Привет тебе, друг мой, из города, где даже животные, танцуя, потешаются над людьми!

Здесь путешествовал я, здесь повстречал я людей, что зовут себя стражами природы. Интересны показались мне стражи эти, настойчивость их подкупает, равно как и чистота помыслов. Собрались они слушать прорицателя своего, и я пошёл вслед его слушать.

И вот что говорил он:

«Дурно поступаем мы с землёй нашей, дурно! Её уродуем мы жадностью своей и ненасытностью! Истощаем мы запасы природы, иссушаем земли, загрязняем воды!

Дурно поступаем мы и с самим человеком. Вырождается человек от жалости человека! Больных и калек выхаживаем мы, копим балласт в крови нашей. Будут дети наши уродами!

Но хуже жадности нашей и жалости плодовитость наша! Много рождается, мало умирает. Скоро нечего будет есть нам! Не может земля прокормить всех, скоро и воды не достанет всем!»

Слушали пророка этого ученики его, стражи природы, и хлопали в ладоши свои влажные, до красноты били.

Я же дивился на слова его. Чьи слова слышал я, если не слова жадного? Для чего хочет он беречь природу свою, если не для себя? О ком думает он, изгоняя больных и калек, если не о себе? Кого лишним считает он на земле, если не других? Смешон жадный, осуждающий жадного, если не понимает он этого, и гадок, если понимает.

И вот что сказал я стражам сим, когда умолк оратор, слывший учителем, и зовётся у них проповедником:

«Как же заботитесь вы о природе, если думаете о себе, а не о ней? Или лжёте вы, или же заблуждаетесь.

Плох идол, но хуже, когда их два! Вы же числа не знаете идолам вашим! И отличить не можете вы обед от убийства: когда обедаете вы, то кажется вам, что убиваете, а когда убиваете вы, то не видите, что так вы обедаете. Вот почему говорю я, что имя вам — «ненасытные»! Нельзя заботиться о человеке, но думать при этом не о человеке самом, а о «здоровом», "хорошем", «достойном» вас человеке. То, как оно есть, должны сказать вы, а не писать на знамёнах своих лозунги с пропусками и многоточиями!