Полное оZOOMление - Маша Трауб

Телефон нашелся под двумя подушками. С выключенным звуком. Люба показала – девяносто семь пропущенных звонков, тридцать сообщений.

– И это вы никому не нужны? – Люба заставила маму надеть очки и убедиться в том, что девяносто семь звонков от дочери, зятя, внуков все-таки свидетельствуют о некотором беспокойстве со стороны родственников.

– Ну я же не виновата, что что-то там нажала! – возмущалась мама.

– Конечно, не виноваты. Телефон сам себя выключил и положил под две подушки! – кричала Люба. – А я таких кругалей сегодня дала, что бешеная собака бы сдохла. У Машки истерика настоящая. А Васек, ваш внук, побрился! Из-за вас, между прочим.

– А почему они не приехали? Почему тебя отправили? – Мама решила, что она жертва, и отыгрывала эту роль до конца.

– Потому что вы запретили делать дубликат ключей! И Машку отправили подальше в прямом смысле слова! Вы что, открыли бы ей?

– Нет, конечно. Чтобы она здоровьем моих внуков рисковала? Да ни за что!

– Воооот! Так, Олечка Ивановна, я вас люблю не могу, но больше так не делайте. Отвечайте на звонки. И дубликат ключей сделаю. Понятно?

– Сейчас никто не работает. Ни химчистки, ни услуги быта.

– Я найду, где сделать! Машуля и так из последних сил держится, а еще вы!

– Нет, я не пойму, в чем я сейчас виновата? Вот вообще ничего не сделала плохого!

– У вас, Олечка Ивановна, репутация. Только вы можете вот взять и устроить всем дурдом.

– Это да, я могу, – согласилась мама.

После этого случая мама торжественно поклялась, что пока никуда не уедет. Никакими тайными тропами. И будет честно и ответственно сидеть дома.

Она держала обещание ровно неделю, нет, дней пять. Я проснулась утром от эсэмэс-сообщения: «Я на даче. Только не сердись. Задыхалась. Больше не могла. Целую, мама! Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!»

Я закрыла глаза и решила, что это сон, дурной сон. Потом встала, постояла под холодным душем, приготовила завтрак на всю семью – испекла вафли, пожарила яичницу, омлет, сварила каши, манную и овсянку, заставила стол в три ряда тарелками по вертикали. Накрасила ресницы. Надела парадное домашнее платье.

– Что случилось? – спросил муж, проснувшийся на запах выпечки.

– Мама уехала на дачу, – ответила я.

– Как? – удивился муж.

– Видимо, на собачьих упряжках, которым не требуется кьюар-код на передвижение. Или на воздушном шаре. Не знаю и знать не хочу. Наша бабушка в своем репертуаре. Прислала сообщение, что «Варяг» не собирается сдаваться.

Я возвращалась из магазина и столкнулась около подъезда с соседкой. Мы сохраняли дистанцию, обе были в масках и перчатках.

– Гуляли? – спросила я соседку.

– Да, пытались, – ответила она, показывая на собаку, которая лежала в идеальном шпагате мордой вниз, раскинув лапы.

– А что с Молли? – рассмеялась я.

– Три тренировки в день. Иногда четыре. А что делать? Я не виновата, нас всех жизнь заставила! – тоже рассмеялась соседка сквозь маску с изображением щенков.

– Маска у вас красивая, модная.

– В зоомагазинах продаются. Там еще с котятами есть.

Соседку звали Наташа. Всегда приветливая, милая женщина. Дочь – подросток Катюша.

Мы стояли у подъезда. Наташа начала рассказывать, пока Молли лежала пластом под лавочкой после тренировки.

Все началось незадолго до введения карантина и режима самоизоляции. Катюша написала маме записку и прикрепила не к холодильнику, как обычно, а к собачьей миске. Катюша, согласно школьной программе, проходила анаграммы и неожиданно увлеклась процессом. Она оставляла маме зашифрованные послания, прежде чем уйти на рисование, или просто так, ради развлечения, даже если мама находилась в соседней комнате. Иногда в анаграммах Катюша сообщала маме то, что не решалась произнести вслух: про «трояк», полученный за контрольную по биологии, или про то, что разбила чашку.

Наташа не была сильна в анаграммах, но терпела. Никакое другое занятие не вызывало у дочери столь явного и длительного интереса. Расшифровка занимала у мамы школьницы достаточно времени и лишила нескольких нервных клеток, потому что Наташа не знала, что случилось – хорошее или плохое? К тому же дочь сильно поднаторела в шифровках и выдавала не самые типичные сочетания букв.

Наташа уже шарахалась от холодильника, на который Катюша магнитом прикрепляла очередное послание. В тот раз мать сначала выдохнула, не увидев на холодильнике нового донесения под грифом «секретно», а потом вдохнула, потому что записка переместилась на новое место – собачью миску. Катюша воспользовалась скотчем и прикрепила намертво. Наташа еле отодрала, не переставая думать о том, что сейчас вот вообще не вовремя – сил нет, устала, как та самая собака, на работе цейтнот и полная неопределенность.

Дольше всего Наташа билась над словом «лимол», которое никак не складывалось в «лимон». Дальше следовало, что некто «лимол» выскочил из комнаты и наелся шерсти с ковра. Наташа решила, что у дочери прекрасное чувство юмора, раз она решила рассказать ей о том, что уронила лимон на ковер. А возможно, разлила чай с лимоном.

Наташа вдруг решила, что очень хочет винегрета, просто нестерпимо, и не поленилась сбегать в магазин за горошком и солеными огурцами. Катюша в это время находилась на занятии в студии рисования.

Винегрет удался на славу. Наташа даже сама себя похвалила. Но на душе все равно было неспокойно: почему Катюша приклеила записку с анаграммой к собачьей миске? Может, это что-то значило?

Домашнего питомца породы карликовый мопс завела дочь. Она умоляла маму, извела ее совершенно. Собаку, которая была похожа на что угодно, только не на одушевленный предмет, Наташа терпеть не могла. Игрушка, которая отчего-то вдруг лаяла и у нее не было кнопки, чтобы выключить звук. Боявшаяся собственной тени, дрожавшая и нервная. Молли – так ее назвала Катюша – обладала хрупким здоровьем. Заводчики предупреждали: нужно особенно следить за нервной системой, сердцем, легкими и дыхательными путями «вашей девочки».

– Какая она мне «ваша девочка»? А кто за моим здоровьем будет следить? – пыталась пошутить Наташа, но заводчики шутки не оценили. И еще раз рассказали про слабые легкие и дыхательные пути. Наташа хотела сказать, что больше волнуется не за дыхание собаки, а за то, чтобы ее ненароком не сдуло ветром на прогулке.

– Первое время не гулять, – предупредили заводчики, будто услышали Наташины мысли. – Приучите к пеленочке.

– Байковой или батистовой? – снова пошутила Наташа.

Но заводчики оказались вообще без юмора.

– Обычной, детской, одноразовой. Разве вы не мать? У вас же есть дочь. Разве вы не знаете про пеленки? Только если у вас паркет и пеленка скользит, прикрепите скотчем, чтобы девочке было удобно и она не пугалась.