Сильмариллион - Джон Рональд Руэл Толкин

— Так я и знал, — сказал он. — Мой сводныйбратец опередил меня, — как в этом деле, так и в других. — Потом,повернувшись к Финголфину, он обнажил меч и крикнул: — Убирайся и займи место,положенное тебе!

Финголфин поклонился Финвэ и, не сказав ни слова Феанору,даже не взглянув на него, вышел из залы. Но Феанор последовал за ним и у дверейкоролевского дворца остановил его; приставив острие сияющего меча к грудиФинголфина, он процедил:

— Смотри, братец! Этот клинок острее твоего языка.Попробуй еще хоть раз занять мое место в помыслах и любви отца — и, быть может,он избавит нолдоров от того, кто жаждет стать господином рабов.

Слова эти слышали многие, ибо дом Финвэ был на большойплощади у подножия Миндона; но Финголфин снова ничего не ответил и, молчапройдя через толпу, пошел искать своего брата Финарфина.

Непокой нолдоров не был тайной для валаров, но корень егоскрывался во тьме; а потому, так как Феанор первым возроптал против них, онирассудили, что, хотя гордыня обуяла всех нолдоров, зачинщиком всего был он,движимый своеволием и надменностью. И Манвэ скорбел, но взирал молча. Эльдарыпо своей воле пришли в земли валаров и вольны были остаться или уйти; и пустьвалары считали уход глупостью — они не могли помешать этому. Но сейчас на делаФеанора нельзя было просто взирать; валары были в смятении и гневе. Феанорапризвали предстать у Врат Валмара и ответить за свои слова и дела. Туда былипризваны также все те, кто хоть как-то связан с этими, делами или знал хотьчто-нибудь; и Феанору, стоявшему перед Мандосом в Кольце Судьбы, велено былоотвечать на заданные ему вопросы. Тогда, наконец, обнажился корень смуты, излобное хитроумие Мелькора стало явным; и Тулкас тут же покинул Совет, чтобыналожить на него руки и вновь привести на суд. Но и Феанор был признанвиновным, ибо это он нарушил мир Валинора и поднял меч на родича; и Мандоссказал ему:

— Ты говорил о рабстве. Если б то было рабство, ты несмог бы избегнуть его, ибо Манвэ — владыка всей Арды, не одного Амана. А этодело беззаконно, в Амане свершилось оно или нет. И посему приговор таков: надвенадцать лет должен ты оставить Тирион, где грозил брату. За это времяпосоветуйся с собой и вспомни, кто ты и что ты. А после этих лет деянье твоедолжно быть забыто и не помянуто более — если другие простят тебя.

— Я прощу моего брата, — молвил тогда Финголфин.Но Феанор не ответил и молча стоял перед валарами. Потом повернулся, покинулСовет и ушел из Валмара.

С ним в изгнание отправились его семь сыновей, и возвели онина севере Валинора, в горах, твердыню и сокровищницу; и там, в Форменосегрудами лежали оружье и драгоценные камни. Сильмарили же были заперты вжелезной палате. Туда из любви к сыну пришел также король Финвэ; а Финголфин вТирионе правил нолдорами. Так ложь Мелькора, казалось, обернулась правдой, хотяпроизошло это из-за деяний Феанора; и рознь, что посеял Мелькор, осталась идолго жила после меж сыновей Финголфина и Феанора.

Мелькор, узнав, что его замыслы раскрыты, укрылся в горах иоблаком переплывал с места на место; и Тулкас напрасно искал его. И народуВалинора казалось, что свет Дерев померк, а все тени в Амане удлинились ипочернели.

Говорят, что долгое время Мелькора не видели в Валиноре иничего не слыхали о нем, пока он нежданно не явился в Форменос и не вызвалФеанора к воротам для беседы. Хитроумно доказывал он свою притворную дружбу,убеждая его вернуться к мысли о бегстве из тенет валаров.

— Ты видишь, как я был прав, — говорил он, —и как ты несправедливо наказан. Но если душа Феанора по-прежнему свободна иотважна, как его речи в Тирионе, — я помогу ему и унесу далеко от теснойэтой земли. Разве сам я не валар? Валар, и больший, чем гордо восседающие вВалиноре; и я всегда был другом нолдоров — самого искусного и доблестногонарода Арды.

Сердце Феанора было ожесточено унижением перед Мандосом, ион молча смотрел на Мелькора, размышляя, можно ли доверять ему настолько, чтобыпринять его помощь и бежать. Мелькор же, видя, что Феанор колеблется, и зная,что душа его в рабстве у Сильмарилей, закончил так:

— Твердыня твоя крепка и хорошо охраняется, но ненадейся, что во владениях валаров какая-нибудь сокровищница спасет Сильмарили!

Но его хитроумие на сей раз обернулось против него же: словаего коснулись самого сокровенного и пробудили пламя более жаркое, чем онрассчитывал; и взгляд Феанора прожег благородное обличье Мелькора, пронзилпокровы его дум и узрел его неуемную жажду обладания Сильмарилями. Тутненависть превзошла страх Феанора, он проклял Мелькора и прогнал его прочь,крича:

— Убирайся от моих врат, ты, тюремная крысаМандоса! — и с этими словами захлопнул ворота перед самым могучим изживущих в Эа.

И Мелькор ушел с позором, ибо опасность грозила ему, и онзнал, что не пришло еще время мстить; но сердце его почернело от гнева. А Финвэисполнился великого страха и послал гонцов в Валмар.

Валары сидели в Кольце Совета у своих врат, страшасьудлинившихся теней, когда прибыли гонцы из Форменоса. Оромэ и Тулкасвскочили, — но едва они собрались в погоню, как из Эльдамара примчалисьвестники: Мелькор пронесся через Калакирию, и эльфы видели с Туны, как онмчался, разгневанный, подобный грозовой туче. А оттуда, сказали они, он повернулк северу, ибо тэлери в Альквалондэ видели его тень, что накрыла их гавань иунеслась к Араману.

Так Мелькор ушел из Валинора, и Два Древа долго сиялинезамутненно, и земли полнились светом. Но напрасно ждали валары вестей овраге; и тучей, отдаленной, но неумолимо растущей, гонимой все ближе неспешнымсеверным ветром наплывало на живших в Амане сомнение, — и радость увядала,и страх неведомого, но близкого лиха вползал в сердце.

Когда Манвэ услышал, куда направился Мелькор, показалось емунесомненным, что тот замыслил укрыться в старых своих твердынях на севереСредиземья; и Оромэ и Тулкас поспешили на север, чтобы, если удастся,перехватить его — но не нашли ни следа, ни слуха о нем за берегами тэлери, внезаселенных пустошах, что лежали близ Льда. Потому стража на северных границахАмана была удвоена, — но напрасно, ибо прежде, чем началась погоня,Мелькор повернул назад и тайно перенесся далеко на юг. Он все еще был одним изваларов и мог изменять облик или ходить без покровов, как его братья; хотяблизилось время, когда он лишится этой возможности навсегда.

Так, невидимым, пришел он, наконец, в мглистый Аватар. Крайэтот, лежавший к югу от Эльдамарского залива, узкой полосой протянулся уподножия восточных Пелоров, и его долгий и мрачный берег был темен и неизведан.Там, между отвесными горными стенами и черным холодным морем, залегли самыеглубокие и непроглядные тени в мире; и там, в Аватаре, в тайне и неизвестностижила в своем логове Унголианта. Эльдары не знают, откуда она взялась, нокое-кто говорит, что бессчетными веками раньше, когда Мелькор впервые сзавистью взглянул на Владения Манвэ, ее породила тьма, окружающая Арду, и онабыла одной из тех, кого Мелькор растлил и привлек к себе на службу. Но онаотреклась от своего Господина, желая быть хозяйкой своих вожделений, высасываявсе, дабы насытить свою пустоту; и она бежала на юг, — спаслась от валарови охотников Оромэ, потому что их бдительность была направлена к северу, а на югони долгое время не обращали внимания. Так она подобралась к светуБлагославенного Края, ибо жаждала света и ненавидела его.