Убить Короля - Сандроне Дациери

– Эй, – сказала ей Барт и обняла ее, делая вид, что не чувствует острого запаха пота. Коломба приехала, не захватив с собой даже сменной футболки. – Ты совсем отощала! Хоть иногда питаешься?

– Барт, Данте здесь нет, – произнесла Коломба, словно не услышав ее вопрос.

Барт вздохнула:

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы разобраться в произошедшем.

– Ты не найдешь ничего, что противоречило бы теории, которую пытается подсунуть нам Лео. Он слишком умен.

– Думаешь, он намеренно потопил яхту? – спросила Барт, заранее зная, какого мнения придерживается ее подруга.

– Да. Он хотел, чтобы мы перестали его разыскивать. Тогда он сможет делать все, что ему заблагорассудится.

– Слушай, Коломба… Ты бы умерила свои надежды, – скрепя сердце сказала Барт.

Коломба напряглась:

– Ты мне не веришь?

– Солнышко… – нежно ответила Барт, – ты чувствуешь, что виновата перед ним. Переживаешь. Скучаешь. И готова на все, ради того чтобы вернуть его домой. Поэтому ты чуточку сгущаешь краски. И я тебя прекрасно понимаю.

– Каков, по-твоему, процент вероятности того, что Данте еще жив? Только честно.

– По статистике, если о похищенном человеке нет известий больше двенадцати месяцев…

– Скажи навскидку, – нетерпеливо перебила Коломба.

– Один из ста.

– Если бы похитили тебя и существовал один шанс из ста вернуть тебя домой, ты бы молилась Господу, чтобы кто-нибудь им воспользовался. По крайней мере, я бы точно лелеяла даже крохотную надежду на спасение.

Барт сжала ее ладонь в своих:

– Я не собираюсь сдаваться. Но ты лучше передохни, на тебе лица нет. Почему бы тебе не пожить у меня в Милане какое-то время?

– Потому что мне нужно кое с чем разобраться в Портико. – Какой-то моряк помахал Коломбе с катера, и она показала ему раскрытую ладонь – «пять минут». – По-твоему, мы нашли всех жертв Отца? – спросила она.

Вопрос застиг Барт врасплох.

– Боже, надеюсь, что да. Почему ты спрашиваешь?

– В моих краях есть парень, поведение которого… – Она замялась. – Ладно, проехали, ты и так меня за сумасшедшую считаешь.

– Вовсе нет… Я понимаю, как тебе тяжело. Расскажи об этом парне.

Коломба облокотилась на фальшборт.

– Он аутист и ведет себя так же, как узники, которых мы освободили три года назад.

– То есть его освободил кто-то другой или он сбежал сам? А что говорят его родители?

– Их убили. У него тяжелый аутизм, он не разговаривает. Значит, тебе ничего в голову не приходит?

– Нет. Ничто из того, что попало ко мне на экспертизу, не указывало на существование других узников и темниц, хотя исключить такую возможность я не могу. Однако если они и были, то давно умерли от голода.

– Нет, если кто-то ими занимался.

Пришвартованный в паре метров от них катер включил сирену. Барт вздрогнула:

– Новый Отец?

– Сообщник, соучастник. Может, даже не один…

– Похоже на одну из баек Данте.

– Вот именно, и мне надо было к нему прислушиваться. Он слишком часто оказывался прав.

– Да, иногда он попадал в точку. Но только потому, что ты его уравновешивала. Из вас двоих только ты была способна трезво смотреть на вещи. Ты не можешь просто взять его роль на себя.

– Из нас двоих я была тупицей. Не повторяй моих ошибок. – (Моряк снова помахал Коломбе с катера и подозвал к себе.) – Мне пора. Может, со временем что-то придет тебе на ум. Вдруг найдешь какую-то важную деталь в своих документах или свидетельских показаниях. Если я права насчет этого парня, он уже достаточно настрадался.

– Когда я вернусь… – с сомнением протянула Барт.

– И сообщи, если обнаружишь что-нибудь на «Шурмо», – сказала Коломба ей на ухо.

Барт с неохотой пообещала, что так и поступит.

– Серьезно, дай мне знать. Может, я и ненормальная, но сейчас Данте не на кого надеяться, кроме меня. – Коломба пристально посмотрела на нее. – И будь осторожна, никому не доверяй. Неизвестно, на чьей они стороне.

– На чьей стороне кто? – спросила Барт.

– Все. – Пока Коломба спускалась по лестнице в катер, Барт смотрела ей вслед, спрашивая себя, не лишилась ли ее подруга рассудка.

9

Море успокоилось, и возвращение заняло меньше времени, чем путь от Пантеллерии. Никто не стоял у Коломбы над душой, и она, устроившись за одним из установленных на катере компьютеров, начала читать новости в Интернете. Новых сведений о двойном убийстве почти не появилось. Труп Меласа опознала его сестра Деметра, прилетевшая из Греции вскоре после отъезда Коломбы. Журналисты засняли эту женщину лет пятидесяти (лицо, над которым поработал пластический хирург, накачанные губы) на камеру перед участком карабинеров. Деметру сопровождал обезьяноподобный гигант, возвышавшийся над остальными людьми не меньше чем на полметра. Согласно бегущей строке, это был заместитель прокурора Пезаро Виджевани, наблюдающий за ходом расследования.

Ни в одном электронном СМИ не упоминались какие-либо альтернативные версии, рассматриваемые следствием. Все недвусмысленно указывало, что произошла семейная трагедия, и никто даже мысли не допускал, что супругов Мелас убило пожирающее детей чудовище, восставшее с того света.

На острове Коломбу посадили в другой вертолет – тот же, на котором прилетела Барт, – и по ее просьбе доставили в римский аэропорт «Челио», оттуда она на такси добралась до площади Оролоджио, что в двух шагах от Квиринала. Было три часа ночи. Растрепанная мать ей открыла дверь в одной ночнушке.

– Что случилось? – пробормотала она.

– Ничего. Я только хотела кое-что забрать из гаража. Извини, не успела тебя предупредить.

Коломба вошла в квартиру и сняла с крючка ключ, напоминавший пиратский пистолет. Многие ключи висели там с незапамятных времен, и замков, которые они открывали, давно не существовало.

– Я приготовлю тебе поесть, – еще не до конца проснувшись, сказала мать.

– У меня болит живот.

Коломба спустилась в расположенный во внутреннем дворике гараж, где среди ее старой одежды и пластмассовых шкафчиков хранились коробки и чемоданы Данте, которые она забрала из его гостиницы. Был там и архив их собственного расследования дела Отца. Коломба сложила в старый рюкзак документы и флеш-карту и прихватила старый ноутбук. В свое время его выдали ей в мобильном подразделении, и она так его и не вернула.

Когда она снова поднялась в квартиру, мать с видом смиренницы сидела на кухне. От витающего в комнате аромата латте текли слюнки.

– Сделать тебе кофе? – спросила мать.