Алмаз в воровскую корону - Евгений Сухов

Красноармеец о чем-то переговорил с кашеваром. Повар довольно заулыбался и взял протянутый ему рюкзак. Он направился в сарай, оборудованный под склад. Через несколько минут он вернулся, держа наполненный рюкзак. Тушенкой, значит, повар приторговывает? Ладно, разберемся. Красноармеец благодарно кивнул и протянул компактный небольшой сверток. Что же там может быть? Будто для того, чтобы удовлетворить любопытство подполковника, сверток из искалеченной руки кашевара выскользнул, и на землю полетели пачки «Казбека». Натуральный товарообмен, значит, получается. Ну-ну!

Собрав оброненные пачки, кашевар тщательно отряхнул каждую из них от налипшей грязи и бережно спрятал в полевую сумку.

Красноармеец, кивнув на прощание, пошел по улице. Шагал он неторопливо. Со стороны могло даже показаться, что боец наслаждается предоставленной свободой, и только взгляд, который он как бы невзначай иной раз бросал из-за плеча, все более укреплял Куприянова в возникших подозрениях.

Боец вышел из села и направился по проселочной дороге. Куприянов старался держаться от него на значительном расстоянии. Затеряться было несложно, дорога была оживленной, по ней то в одну, то в другую сторону двигались колонны солдат, разъезжали грузовики. Красноармеец приободрился, прибавил шагу. Дальше развилка. Интересно, в какую сторону он направится? Спрятавшись за кузовом полуторки, Куприянов с интересом наблюдал за красноармейцем. Одна дорога уходила в соседнее село, а вот другая уводила в лес. Не задерживаясь на перекрестке, красноармеец зашагал в сторону леса. Далее следовало соблюдать предельную осторожность, движение по этой дороге было не столь оживленное, и красноармеец без труда сможет вычислить человека, который настырно идет за ним следом.

Подкинув сползший с плеча вещмешок, солдат заторопился по грунтовке, весело пыля кирзовыми сапогами. Шел он уверенно, беззаботно, было заметно, что дорога ему знакома до последней кочки, и ощущение близкого отдыха притупило в нем наблюдательность. Он оглянулся всего лишь дважды. И в какой-то момент подполковнику Куприянову даже показалось, что тот обратил на него внимание, когда он выходил из-за грузовика. Но нет, боец скользнул по Куприянову взглядом и продолжал углубляться в лес. Километра через полтора красноармеец вдруг неожиданно свернул в густой ельник и принялся подниматься по склону, а уже через минуту затерялся среди стволов.

Выждав некоторое время, Куприянов устремился следом.

Красноармейца Степан догнал в тот самый момент, когда тот уже спускался со склона. Шел он уверенно, совершенно не таясь, очевидно, полагая, что опасность осталась за перевалом. Степан даже услышал, как он, видимо, от переполнявших его чувств, что-то запел. Куприянов уже более не сомневался в том, что преследует диверсанта. Ясно было, что не стоило этого делать в одиночку, но не возвращаться же теперь назад, за подкреплением.

Дальше солдат принялся пробираться через кустарник. В одном месте он остановился и пристально стал рассматривать что-то под ногами. «Ага, высматривает растяжку, боится наступить!» — догадался Куприянов. Впереди открывалась небольшая полянка, которую со всех сторон плотно обступали кусты. Место глухое, потаенное. Просто так сюда не попасть. А вот у края поляны земля истоптана. Так оно и есть — землянка! Навстречу красноармейцу откуда-то из зарослей вышли еще двое, одеты они были в точно такие же затертые гимнастерки. На плечах одного из них Куприянов различил погоны старшины.

Подполковник почувствовал легкий зуд, известный каждому волкодаву. В этот момент зрение его обострилось, и он способен был рассмотреть каждую морщинку на их лицах. Диверсанты о чем-то коротко переговорили и спустились в землянку. За ними негромко хлопнула дверь.

Вот теперь пора!

Осторожно ступая, Степан направился к землянке, не забывая смотреть себе под ноги. Пройдя еще метров пятнадцать, он остановился — где-то здесь должна быть растяжка. Он повнимательнее всмотрелся под ноги. В метре от себя заприметил тонкую проволоку, мастерски замаскированную под опавшей листвой, — чуть заметно было лишь вытяжное кольцо, но и его можно было заметить только опытным взглядом.

Куприянов уже хотел было перешагнуть ловушку, как увидел еще одну растяжку, уже похитрее, укрепленную на уровне пояса. «Лимонка» была зафиксирована на дереве и была совершенно незаметна среди густой растительности. Подполковника невольно обдало холодом. Нетрудно было представить, что бы произошло с ним, двинься он всего лишь на полшага вперед. Оборонительная граната «Ф-1» косит все живое в радиусе двадцати метров, а ведь он находился от нее всего-то на расстоянии метра и мог запросто дотянуться рукой.

Куприянов глубоко вздохнул, стараясь привести в норму свое состояние. На лбу его выступила неприятная испарина, тонкая струйка воровато стекла со лба на переносицу, а потом, пощекотав кожу, сбежала на щеку. Подполковник вытер проступивший пот. Откуда-то взялась уверенность, что все самое худшее осталось позади и теперь с ним ничего плохого уже не произойдет.

Стараясь не коснуться проволоки, Куприянов осторожно проскользнул под ней. Затем аккуратно освободил кольцо и, взяв «лимонку» в левую руку, а в правую — пистолет, направился к землянке. До нее оставалось метра два, когда дверь слегка приоткрылась. Не теряя времени, Куприянов, подскочив, мощным ударом ноги вогнал ее вовнутрь, почувствовав, что кого-то сшиб с ног. Поток света, ворвавшийся вместе с ним в землянку, на мгновение ослепил четырех мужчин, сидящих за столом. Подняв над головой руку с «лимонкой», подполковник громко закричал:

— Сидеть, суки! Всех урою!

Он услышал в правом углу неясный шорох и, не целясь, выстрелил в направлении шума. Раздался глухой удар рухнувшего на пол тела.

— Не двигаться! Поднять руки!

Куприянову очень хотелось посмотреть на упавшего, убедиться, действительно ли тот мертв, но мешали четыре пары глаз, направленных в его сторону и ловивших каждое его движение. Из угла послышался сдавленный стон. Куприянов облегченно перевел дыхание. Все, упавший уже не жилец! С этой стороны опасности можно не ожидать.

Степан перевел взгляд в угол землянки — ему потребовалось всего лишь мгновение, чтобы оценить причиненный урон. Смертельно раненный диверсант сидел на земляном полу, опершись спиной о бревенчатую стену. Правую руку он прижимал к левой половине груди, а сквозь пальцы на застиранную гимнастерку обильной струйкой стекала кровь.

Отступив на шаг, Куприянов угрожающе процедил:

— А теперь выходи по одному. Предупреждать не стану, стреляю сразу на поражение. Первым идешь ты! — ткнул Куприянов стволом в сторону небритого красноармейца с орденами Красного Знамени и «Славы» третьей степени.

Тот нехотя поднялся и потянулся за шинелью, лежащей на высокой сосновой колоде, служившей, очевидно, чем-то вроде табурета. Движение вышло чуть более торопливым, чем следовало бы. А что, если под шинелью лежит «ППШ»?

— Руку назад! — приказал Куприянов, направив ствол пистолета точно в лоб «орденоносцу».

Ладонь «орденоносца» на некоторое время зависла над скомканной шинелью, он как бы раздумывал, а не ослушаться ли? Но уже в следующий момент грубоватое лицо дернулось в презрительной ухмылке, и он неторопливо поднялся. Следом за ним встали и другие.