Первая работа. Возвращение - Юлия Кузнецова

– Э-э, да, – промямлила я. – Я как раз обдумывала применение майнд-карты.

– Хорошо, – одобрила Ирэна, – действуйте. Пробуйте любые методы. Главное – заставить трудиться.

Она положила трубку. Я так и осталась сидеть на скамейке. Смешанные чувства возникли после разговора. С одной стороны, маме виднее, что происходит с дочерью. С другой – не так уж и выросли объёмы информации, чтобы Дана не могла с ними справиться.

Послышался знакомый хриплый лай, дверь подъезда распахнулась. На пороге показался Ромка, которого тянул вперёд неутомимый Оскар. Я замерла, не зная, как поступить. Притвориться, что я не обиделась? Или, наоборот, напустить на себя высокомерный вид, с каким Ленка Елфимова всегда проходит мимо шутника Арсена, даже если он не смотрит в её сторону?

Ромка не видел меня. Он похлопывал Оскара по широкой спине и придерживал дверь пожилой женщине, катившей к подъезду сумку на колёсиках. Зато Оскар меня узнал и бросился к скамейке со всей своей медвежьей неуклюжестью, едва не сбив с ног ту старушку. Ромка дёрнулся за ним. Увидев меня, окаменел. Глаза расширились. Я тоже застыла на месте, не в силах шевельнуться. У Ромки по щеке, от глаза до подбородка, расплылось гигантское ярко-розовое пятно, похожее на какую-то жуткую медузу. Опомнившись, я перестала глазеть, но было поздно. Ромка скривился, от чего его лицо стало ещё более жутким, и, дёрнув беднягу Оскара за собой, быстро зашагал прочь.

Кому: Хорхе Рибаль

Тема: Шутишь?

Привет, Хорхе!

Кто тебя ненавидит? О чём ты? Ты уверен, что тебе это не кажется? Да, и если ты не заметил, то у письма есть ТЕМА. И там можно указать, о чём твоё письмо. Прости, что расшифровываю это. Но ты третье письмо пишешь со словом «привет». Вдруг ты не знаешь, что тема у каждого письма своя?

М.

Кому: Мария Молочникова

Тема: Без темы

Привет, Мария!

Меня ненавидят все. Весь город! И вот теперь меня ненавидишь ты. За то, что я пишу письма без темы.

С любовью,

Хорхе

Первые мысли – мелкие. Вдруг это заразно? Может, Ромка именно поэтому не приходил в школу, да и меня отгонял? Как назло зачесалась щека. Я теперь опасна для мамы?

Мама сидела ко мне спиной на низком пуфике у кровати и раскладывала детские вещи стопочками. Розовые – в одну стопку, голубые, жёлтые и зелёные – в другую. Мама умеет обращаться с вещами: на работе как только не рассортировывала одежду. Она и меня пыталась научить, но, видимо, на мне в этом смысле природа решила устроить себе каникулы.

Я постучала в распахнутую дверь.

– Заходи! – откликнулась мама. – Я тебе покажу твои ползунки! Надо же, не верится просто…

– Не могу, – расстроенно сказала я.

Шагнула в комнату, села прямо на пол у двери, сложив ноги по-турецки, и рассказала про пятно.

Мама слушала внимательно, развернувшись ко мне и придерживая руками спину.

– Это не зараза, – подумав, заявила она. – Зараза не может быть только на одной щеке. Переползло бы на лоб, на другую сторону. По описанию похоже на ожог.

– От чего? – испугалась я. – От пожара?

– Не знаю, – пожала мама плечами. – Мало ли что… Смотри, вот эту кофточку тебе покупала бабушка.

– Я помню.

– Помнишь? – со смехом отозвалась мама.

Похоже, она пребывала в отличном настроении.

– Ну, по фотографиям, – смутилась я.

– Ах, да. Точно. Она тебе была мала. Ты быстро росла. Но мы успели щёлкнуть пару раз. А этот бодик?

Мама развернула кофту с кнопками внизу. Она была нежно-голубого цвета, а на груди красовалась надпись: «Подрасту – стану чемпионом!»

– Отгадай от кого? – фыркнула мама.

– От Кати?

– Конечно. Она юмористка.

– Но она же голубая. Для мальчика.

– Я ей тоже так сказала. Она говорит: пригодится. И ведь права оказалась!

Мне вся эта одежда, честно говоря, казалась довольно дурацкой. Скажем, вот кнопки на этом… как сказала мама, бодике. Зачем они нужны? Бестолковая штуковина. Но я так давно не грелась в лучах маминого хорошего настроения! Ноги затекли, я поднялась и села на кровать.

– Осторожнее, не смешай вещи. В той стопке не детские, а мои, – предупредила мама.

– Твои? Зачем? Ты куда-то уезжаешь?

– В роддом! – засмеялась мама.

– Как в роддом?! – запаниковала я. – Когда? Ты сказала, ещё больше месяца…

– Ну, надо ведь заранее подготовиться. Вдруг всё начнётся раньше.

– А я думала, наоборот, – медленно сказала я, – нельзя ничего готовить заранее из… как это…

– Суеверных соображений? – помогла мама. – Когда я представлю, как бедный папа мечется по квартире в поисках резиновых тапочек для меня или разыскивает по аптекам одноразовые пелёнки подходящего размера, суеверия разом вылетают из головы. Ну а если серьёзно, я верю, что всё в наших руках. И того, кто сверху. А всякие «постучи по дереву», «обойди кошку» и «поплюй через плечо», или куда там надо плевать, отношения к делу не имеют.

– А у нас перед контрольными многие так любят. Стучать, плевать. Елфимова на все итоговые в одной и той же блузке приходит. Говорит, она у неё счастливая.

– Мы с папой не любим перекладывать ответственность на чёрных кошек, – серьёзно сказала мама. – И на блузки.

– А кстати, зачем тебе две ночнушки?

– На случай, если одна испачкается. И тапки на тот же случай резиновыми должны быть. Чтобы отмыть.

Мне немного поплохело.

– Отмыть? – шёпотом повторила я. – От чего?

– Машк, ты что? – снова развеселилась мама. – Роды никогда по телику не видела?

– Ну, – я еле говорила от смущения, – там кричат: «Тужься! Тужься!» – и лоб вытирают полотенцем. Но пот вроде не пачкается…

– Лапочка ж ты моя! – расхохоталась мама.

Она потянулась ко мне и схватила меня за ладони. Я вспыхнула и вытащила руки, но она снова поймала их и прижала к своим щекам.

– Роды – это сложный процесс. Ребёнок плавает в животе в воде.