В джазе только хулиганы - Dragonfly

мы прокрались к выходу и вынырнули в шумный, освещённый люстрами коридор. Голубая летящая юбка струилась вслед торопящейся Даше, приподнимающей над паркетом ткань своего наряда. Я разглядела её тёмно-синие лаковые туфли на шпильках. Краем взгляда — каменные ступени лестницы, облепленные усталыми участниками. Лица сменялись одно за другим, становились всё тише разговоры и смех, зато объёмнее доносился концертный звук со сцены, которую мы, вероятно, обогнули по коридору. Даша уверенно цокала вперёд, затем свернула в арку, и вот… Мы вошли в просторную комнату, по периметру которой стояли скамьи и столы, частично занятые вещами.

Здесь оказалось не так уж много людей, и все они были взрослыми.

— Регина?! — одновременно воскликнуло два женских голоса.

Надин Дмитриевна с алыми губами, чудной «шишечкой» из волос, в брючном изящном костюме вскинула бровями, не скрывая своего… разочарования. За ней в точности повторила Эля в облегающем платье, будто посетившая перед конкурсом салон красоты.

Они обе окатили меня удивлёнными взглядами, а я не нашла реакции лучше, чем встретить их улыбкой.

— Ты гляди какая живучая! Как червь, — ехидно хохотнула преподавательница. — Я ей говорю, увидимся в воскресенье, а она…

По неестественно причудливой интонации мне показалось, что… Надин оправдывалась за моё присутствие перед Элей. И это вызвало во у меня недоумение.

А что? Внезапно нарисовавшийся конкурс, который Надин Дмитриевна в отличие от других прочих ну никак не могла пропустить, спас меня от пения с больным горлом. К воскресенью я точно успевала вылечиться, но от приглашения посмотреть на других выступающих не отказалась. Спасибо соседям по квартире за то, что не умолчали!

— Да, я такая, — оскалилась я.

— Так значит… ты будешь заниматься у Надин Дмитриевны? — заворожено протянула Эля, тряхнув тёмной чёлкой. — Вот, какого преподавателя ты себе нашла…

Мы обе настороженно переглянулись. Она ведь советовала мне найти кого-то другого. Интересно, почему?

— Да! Надо как-то спасать ваше караоке от этого недоразумения, — потеребила Надин за плечо свою ученицу, не сводящую с меня глаз. — А то всех гостей вам распугает.

Но Эля даже не усмехнулась — за неё это сделала я. Не без горечи.

— Х-хорошо. Спасибо, Надин Дмитриевна, — изрекла она.

Я неловко обернулась к Даше, почему-то без энтузиазма осмотревшую накрашенную и уложенную в салоне Элю. После пьяных посиделок в субботу я преждевременно решила, что они приходились друг другу близкими подругами. Но моя начальница делано заулыбалась, потянув руки к Даше.

Та не сразу приняла её объятия.

— Красотка! Я буду держать за тебя кулачки, — переключилась Эля на мотивационные речи. — Если Довлатов снова начнёт затирать про антивокальное звучание, про русско-народные мотивы в эстрадном пении, я готова лично поднести ему к лицу твой римский диплом! Международного, блин, образца!

Умиротворённая Надин Дмитриевна взяла со стола небольшой бежевый клатч, из которого извлекла пудреницу, и принялась беззаботно поправлять макияж. Все оказались при делах или в разговорах, а я растерянно уставилась на синюю коробочку, что сжимали женские пальцы.

— Конечно, он, блин, начнёт! Его Москвитина в прошлом году не остановила! Думаешь, сегодня заговорит иначе?

Надин вдруг заприметила что-то в отражении зеркала, и её брови чуть дёрнулись.

— О! Идёт-идёт, красуется, — хохотнула женщина и обернулась, открыв мне вид на Соколова в белоснежной расстёгнутой рубашке.

Мой бессовестный взгляд столкнулся с обнажённым крепким торсом и плавно опустился по дорожке волос от пупка до блестящей бляшки ремня.

_____________________________________________

* Серенада Трубадура. Муслим Магомаев. Альбом «Бременские музыканты».

Глава 11. Аллергия

— Прошу прощение, — улыбнулся Кирилл, мелькнув по мне озорным взглядом, и остановился возле преподавательницы.

Увидел Дашу, кивнул ей, и, наконец, обнаружил Элю, облокотившуюся об стол. Та в миг заулыбалась, подплыла к Соколову, передавившему воротник, и обняла его уже поверх рубашки, спрятавшей оголённое вздрогнувшее тело.

А после смачного поцелуя в щёку, от которого он мимолётно нахмурился, мне стало предельно ясно, о ком шла речь в телефонном разговоре. И сделалось как-то не до интимных зрелищ…

— Да ничего страшного, — хохотнула Надин, поглядывая на свою распустившую руки ученицу. — Переодевайся давай быстрее. Может, на перерыве дадут чекнуть микрофон.

— Не дадут, я узнавала, — строго замотала головой Даша. Я старалась смотреть только на её лицо и ярко-алые губы преподавательницы. Но всё-таки скользнула по женской ладони, мнущей белоснежную рубашку. — Перерыв будет длиться всего двадцать минут, потом сразу старшие и круглый стол.

— А как же группа до восемнадцати? — удивилась Эля.

Кирилл будто под шумок обхватил её за запястья и принялся осторожно выпутываться. Цепкие пальчики ещё ненадолго оголили низ его живота. А когда я рискнула проверить выражение лица извивающегося «заложника», столкнулась со встревоженным взглядом, нацеленным на меня, и резко отвернулась к Надин Дмитриевне.

Не сразу поняла, что Соколов успел провернуть то же секундой раньше.

— Малолетки вчера в основном выступали. Сегодня только четверых послушают, кто не смог в первый день, — сообщила Надин.

Я практически не понимала, о чём идёт речь. Натянулась, как струна, чтобы пережить шквал сбивчивых эмоций. То демонстрация эротического контента, то сцены домогательства!

— А Оксана вчера выступала? — Эля как ни в чём не бывало сложила на груди руки, оставшиеся без дела.

Я заприметила боковым зрением, что Кирилл чуть отодвинулся, выйдя из нашего женского круга.

— Нет. Сегодня будет. Родители её уже приехали, видела их в холле. Дойдите потом до них, поздоровайтесь.

— Обязательно, — ответила Эля. А потом вдруг недовольно продолжила. — «Круто», наверное, подростку идти одним блоком со страшеками. И не страшно ей на фоне взрослых сплоховать?

— Эль, не могла она вчера присутствовать. Кто я такая, чтобы спорить с её отцом? Да и какой тебе Оксана подросток? Ей в этом году уж восемнадцать… Она знаешь, как мелизмы шарашит? Покруче Дашки… Да и тебя тоже, в твоём-то возрасте.

Я вовремя сосредоточилась на разговоре. Мне с трудом представилась какая-то семнадцатилетняя Оксана, поющая профессиональнее моей соседки. И вдобавок закралось любопытство… Надин сказала Эле: «в твоём возрасте»?

— Да-а-а, — презрительно протянула Даша. — Оксанка везде уже успела «нашарашить».

— Кхм-кхм! — недовольно откашлялась Надин.

Единственное, что я поняла — в моём присутствии состоялся акт сплетнеизвержения. Такой же неконтролируемый, как похотливые попытки Эли пощупать смолкшего Соколова. Он суетливо возился с пуговицами рубашки, повернувшись ко всем спиной. Но мне было видно, как он, каких-то пару минут назад прогуливаясь в неглиже, усердно поднимался к воротнику, совершенно не реагируя на бабские разговоры. А тем временем они стихли…

Я решила нарушить неловкое молчание новой, явно увлекательной темой.

— Кстати, а кто такой Давлатов?

У Эли в миг до неприличия округлились глаза, от чего я заметила, что они