Красный властелин - Сергей Шкенев

Удивительно, но мысль отступить и укрыться в соляной шахте не посетила никого. Вместо неё пришла злость. Испепеляющая злость пополам с ненавистью.

— Сколько их будет?

— Этот урод сам не знает, — Барабаш аж сплюнул с досады. — Ему приказали ждать здесь и по прибытии пиктийцев обеспечить драконов едой. А колдунов энергией.

— В каком смысле? — недоуменно спросил Ксаверий.

— В самом прямом — тебя собрались скушать.

— А харя не треснет? — теперь вместо недоумения в голосе пограничника звучала злость.

— У меня? — удивился Матвей.

— Ты-то здесь при чём?

— А-а-а, тогда понятно. Давай, — и Барабаш хлопнул старшину по плечу, — поднимай бойцов и за работу. И это… раненых в дом занесите.

Твердимир сжал кулаки — после того, что сделали степняки с населением Большого Лабаза, находиться внутри приземистых, крытых сланцем домиков тяжело даже видавшему виды пограничнику. Старшина не считал себя неженкой, и эта война стала третьей в его жизни, но тут… Нельзя так… будто и не люди вовсе.

Поесть всё же успели, благо Еремей Баргузин высказал предложение, сильно сэкономившее время и силы.

— Зачем мы будем ставить шатры? — спросил он у руководящего расчисткой Барабаша.

— Маскировка, — пояснил старший десятник. — Что тут непонятного?

— Вроде всё понятно, но ведь шаман для чего-то хотел поставить завесу невидимости.

— Так не успел.

— Это мы с тобой знаем, что не успел, а они? — бывший профессор указал пальцем в небо. — Прилетят, ничего не увидят и решат, что всё в полном порядке. Короче — темна вода во облацех…

— Попроще не можешь? — скривился, как от незрелого яблока, Барабаш.

— Могу. На месте пиктийского командира я так бы и подумал. Тем более внизу всего лишь кочевники.

— Ну и что?

— Ты когда приходишь в хлебную лавку, то запоминаешь, в каком углу который таракан сидит?

— Логично, — Матвей блеснул услышанным невзначай учёным словом.

У Баргузина ворохнулось в груди что-то горячее, а сердце не слишком заторопилось с новым ударом — именно так он когда-то ответил юной рассудительной девушке, жившей по соседству. Ветреная красавица подробно и обстоятельно объяснила подающему надежды, но безденежному и голодному студенту причины своего отказа. Да, и Еремей был молодым и влюблённым… одну жизнь назад? Давно, очень давно.

— Разреши встать к ДШК, командир.

— Зачем?

— Так надо.

Матвей прочитал на лице профессора нечто, не позволившее ответить отрицательно. Только кивнул молча и ушёл к пограничникам, раскладывающим поверх пепелища пласты свеженарезанного дёрна.

— Поскорее бы прилетели, — старшина выплюнул травинку и перевернулся на спину. — Ненавижу ожидание.

— Как тебя, такого прыткого, в пограничники взяли? — Барабаш внешне не проявлял признаков нетерпения, только голос звучал суше обыкновенного.

— Это наследственное, — Твердимир закрыл глаза и улыбнулся. — Шесть поколений Свистоплясов на границе служили, а я чем хуже? Дети подрастут, и они пойдут.

— Много детей?

— Нет, всего четверо сыновей. Я же только два года как женился.

Барабаш удивлённо присвистнул и спросил:

— Как это умудрился?

— Близнецы, — ухмыльнулся пограничник. — А ты про что подумал?

Матвей заржал не хуже недавно съеденного нойонова иноходца, но от ответа уклонился. Вместо этого он поднял руку, призывая к молчанию, и прошептал:

— Кузнечики смолкли.

Так и есть, даже дикие пчёлы, неизвестно с чего собирающие горький мёд на этой выжженной солнцем земле, и те попрятались, как перед грозой. Неужели правду говорят, будто насекомые чувствуют приближение драконов за многие вёрсты? Сейчас как раз случай убедиться в правдивости слухов.

— Только бы сели поближе, — старший десятник погладил тёплую рукоять одноразовой трубы с «громом небесным». Три штуки их нашлось в амбаре. Всего три штуки. — Только бы сели вообще.

Барабаш твёрдо решил не испытывать судьбу и не атаковать тварей, пока они в воздухе. Сколько их будет? Шесть, девять? А если вообще дюжиной нагрянут? «Громобой» не чудо-оружие, и порой двух выстрелов мало на живучую и вертлявую скотину. На земле же появляется шанс накрыть наездников. Без них страшные драконы останутся тем, кем и были изначально, — огромными тупыми ящерицами, беспомощными без управляющей магии. И, значит, полуслепыми и уязвимыми.

— Ага, вот они, красавцы, — Твердимир первым увидел гостей.

Драконы заходили на село со стороны солнца, как и предписывали имперские наставления. Головная тройка на длинных поджарых тварях, скорее всего разведчики, пронеслась низко. Так низко, что мелко-мелко задрожали немногочисленные оставшиеся целыми стёкла в домах. Второе звено прошло по широкой дуге, огибая Большой Лабаз противосолонь. Хорошо ублюдков учат — даже в своём тылу выполняют маневры, позволяющие при случае увернуться от заряда «грома небесного».

— Дисциплинированные, мать их за ногу через пень да об колоду, — вполголоса выругался Матвей.

Учёное слово как нельзя лучше показывало отношение старшего десятника к противнику — остальные эпитеты заставили бы стыдливо покраснеть даже покойного скакуна глорхийского нойона. Роденийский язык всегда отличался сочностью и выразительностью, а появляющиеся после каждого Великого Замещения Владыки новые выражения быстро теряли чужеродность, органично вписываясь… да, вписываясь! Особенно ругательства.

Немного покружив и не обнаружив угрозы, пикты пошли на посадку. Сначала первое звено — ведущий, а по бокам и чуть сзади, ведомые, — приземлилось на месте бывшего лагеря кочевников. Площадка удобная, ровная, и есть где остановить пробежку, не рискуя забодать с разгону неожиданное препятствие. Башке, конечно, ничего не будет, но пристёгнутых к сёдлам наездников ощутимо бросит вперёд, чего они крайне не любят.

Захлопали крылья тормозящих тварей, подняв тучи пыли и песка Дёрн, закрывающий обгоревшие проплешины, вроде бы не сдвинулся? Нет, ещё держится.

Вторая тройка дождалась, когда дракониры из первого звена слезут на землю и помашут руками. Показывая, что всё в порядке и можно садиться. И чего они сегодня такие осторожные? Не иначе накурились пыльцы хундской синей полыни, обостряющей реакцию, слух и зрение, но при чрезмерном употреблении дающей чувство некоторой неуверенности в собственных силах.

Но вот и эти наконец сели. Матвей, улыбнувшись двусмысленности, прогнал нарисовавшуюся в воображении похабную картинку с участием пиктийцев, драконов, винторогих кагулов и всех их родственников, как по мужской, так и по женской линии. Не стоит глумиться над будущими покойниками, даже если они пока ещё живы. Недостойно сие роденийского солдата. Если можешь убить — убей, если не можешь — всё равно убей, но не насмехайся. Или насмехайся, но осознавай в глубине души недостойность поступка. Иначе как-то не по-роденийски, то есть не по-человечески…