Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 - Карл Хайнц Абсхаген

Ну что ж, те, кто так думал, глубоко заблуждались. От обширной переписки, которую в тот период вел Канарис по проблемам, непосредственно или опосредованно касавшимся строительства военно-морского флота, сохранилась лишь малая часть, но и этого вполне достаточно, чтобы убедиться, насколько интенсивным было его «побочное занятие». Из писем ясно видно, как снова и снова заинтересованные лица стараются почерпнуть что-то полезное из богатого и разнообразного набора идей Канариса, использовать его великолепные знания морского дела и человеческой натуры, а также его умение обходиться с людьми. При длительных и сложных переговорах с высокопоставленными испанскими руководителями относительно обмена опытом в судостроении Канарису, как никому другому, удавалось путем тактично сформулированных возражений преодолевать прирожденную склонность южан тянуть и откладывать «на потом» и одновременно разъяснять представителям деловых кругов и другим немецким участникам переговорного процесса особенности поведения испанской договаривающейся стороны. Лучшим доказательством проявленного при этом Канарисом дипломатического мастерства может служить неизменное дружеское расположение испанских партнеров по переговорам и высокое доверие к нему в испанских авторитетных правительственных и деловых кругах и среди военных, сыгравшее положительную роль в период гражданской войны в Испании и особенно во время Второй мировой войны.

При знакомстве с корреспонденцией тех лет, когда Канарис служил старшим помощником на линкоре «Силезия», обращает на себя внимание любопытный факт: в этих письмах он никогда, даже косвенно, на затрагивает вопросы внутренней политики. Речь идет только и исключительно о военно-морском флоте. По-прежнему все мысли и дела Канариса определяются его профессией морского офицера. Нужно, правда, иметь в виду, что начало его службы в Вильгельмсхафене и на линкоре «Силезия» совпало с коротким периодом обманчивого расцвета германской экономики на основе зарубежных кредитов, хлынувших в страну с принятием плана Дауэса. Однако уже в 1929 г. обозначились первые признаки нового экономического спада в виде постоянного увеличения числа безработных, и он все отчетливее принимал контуры события мирового масштаба. Одновременно в Германии обострялась и внутриполитическая борьба. НСДАП приобретала все большую популярность, и в первую очередь среди молодежи. После сентябрьских выборов 1930 г. национал-социалисты образовали в рейхстаге вторую по величине фракцию. Идеи национал-социализма проникли и в военно-морские силы, оказывая влияние прежде всего на молодых офицеров и матросов. Один из ровесников Канариса, который вместе с ним служил на военных кораблях, приписанных к военно-морской базе Вильгельмсхафена, оглядываясь назад, характеризует ситуацию на флоте начала 30-х гг. короткой фразой: «У всех на уме были тогда только нацисты». Затем он же добавляет, что старшие по возрасту офицеры не очень-то ломали себе голову по этому поводу, поскольку данное увлечение не мешало команде исправно нести службу. Нельзя также забывать и о том, что в морском офицерском корпусе существовала вполне понятная (из-за памятных событий 1917–1918 гг.) глубокая неприязнь к марксистским партиям и что многие видели в национал-социалистах надежный заслон любым попыткам коммунистов восстановить свое влияние на кораблях военного флота. В период до захвата ими власти национал-социалисты выдавали себя за членов патриотического движения, созданного на христианской почве с целью преодоления классового противоборства. Как раз среди немецких граждан, которые в те годы вступили в нацистскую партию или сочувствовали ей, был чрезвычайно большой процент искренних идеалистов; в основном это были выходцы из тех слоев общества, которые под давлением экономических неурядиц начали проявлять повышенный интерес к вопросам внутренней политики, но не имели реальной возможности заглянуть за кулисы политической сцены.

С периодом службы Канариса в качестве старшего помощника на линкоре «Силезия» совпадает один эпизод из его биографии, помогающий дорисовать его портрет и пополнить наши знания о характерных чертах его натуры. В конце ноября и в начале декабря 1929 г. Канарис провел двухнедельный отпуск с супругой у греческих друзей на острове Корфу. Событие, заслуживающее внимания, ибо Канарис никогда не был завзятым отдыхающим. Позднее, особенно во время войны, его подчиненные часто жаловались: их шеф, мол, не признает необходимости хотя бы кратковременной разрядки ни для себя, ни для своих подчиненных. Уже свободные от работы выходные казались ему излишними, и по крайней мере начальникам отделов приходилось по воскресеньям являться на совещания для обсуждения положения дел. Сам Канарис настолько был поглощен своей работой, что воспринимал отпуск как досадную помеху. Если он до своего назначения начальником абвера иногда брал на пару недель отпуск, выезжая с семьей в какое-нибудь курортное место на Балтийском или Северном море, то просто не знал, чем занять себя в это свободное время. Как правило, он еще усерднее вел переписку с коллегами и друзьями, обсуждая главным образом вопросы служебной деятельности и военно-морского флота и надеясь таким путем восполнить пробел, образовавшийся из-за нарушения привычного рабочего ритма.

Обстоятельства пребывания на острове Корфу не вписываются в эту схему, представляя собой редкое исключение. Здесь, в окружении близкого сердцу средиземноморского пейзажа и древних свидетельств былого величия античного мира, перед нами предстает совсем другой Канарис – радостный, созерцательный и покойный. Веселая, шутливая сторона его натуры, обычно скрытая под оболочкой напряженной серьезности, проявляется в полной мере на земле людей, любивших и умевших наслаждаться жизнью. Его богатая фантазия связывает настоящее с великолепием прошлого. Ему кажется, что прошли всего один день и одна ночная вахта с тех пор, как Одиссей – такой же энергичный, мудрый и хитрый, как и он сам, – высадился на этом побережье.

Весь период пребывания супругов Канарис на острове погода стояла прекрасная. Несмотря на конец года, дни были теплыми, небо – голубым и безоблачным, однако ночью уже становилось довольно прохладно, и вечерами было так хорошо расположиться возле камина, в котором уютно потрескивали поленья оливкового дерева, наполняя помещение тонким ароматом, слегка напоминающим ладан. И начиналась неторопливая беседа с хозяином дома графом Теотакисом, бывшим гофмаршалом при дворе короля Константина. Говорили об истории острова и греческого государства, о творчестве Гомера, об особенностях геологического строения Корфу, о политике на Балканах и в районе Средиземного моря и о литературе. Тут уж любознательному Канарису скучать не приходилось. Он горячо интересовался всем, что имело отношение к Греции: ее языком, обычаями и традициями жителей острова Корфу, греческими песнями и танцами, живописными нарядами и фольклором.

То были не обремененные заботами, счастливые дни, каждый из которых – сплошной праздник. И всякая трапеза – настоящее пиршество с необычными, но очень вкусными блюдами, пробуждавшими живейшее любопытство Канариса, который иногда сам охотно готовил для узкого круга друзей. Чего только не подавали к столу: лангустов, сваренных для тонкости ощущения в морской воде, разнообразную рыбу, цыплят и индеек, приготовленных в соответствии с истинными традициями, и, уж конечно, традиционное местное кушанье – поджаренное на вертеле мясо молодого барашка. Все это обильно сдабривалось различными пряностями, распространявшими соблазнительные запахи по всей округе, и запивалось приятным на вкус местным красным и белым вином.