Квантовое зеркало - Дуглас Ричардс

Выводы, которые подразумевает эта теория, более века заставляли физиков рвать на себе волосы и ставили под сомнение все фундаментальные представления человечества о природе бытия. Если наблюдатель может путем наблюдения изменять Вселенную, не может ли оказаться так, что Вселенной для существования необходимы разумные существа?

Когда Алисса завершила свое краткое пояснение, то Еловиц с трудом смог в это поверить – как все, кого когда-либо вводили в суть вопроса. Но она знала, что дальнейшие объяснения не помогут рассеять его недоумение. Пора было вернуться к Бреннану Крафту.

– Вы сказали, что Крафт стал настоящим специалистом в квантовой физике, – напомнила Алисса. – Кто это утверждает?

– Практически все. Сотрудники всех ведущих университетов знакомы с его работой. Многие называют ее революционной.

– И он так и не получил официально ученую степень?

– Нет.

Алисса обдумала это. Крафт явно был гением, какие рождаются в лучшем случае раз в поколение. Достигнуть вершин в такой области науки, как квантовая физика, без официального обучения в высшем учебном заведении… это было почти неслыханно.

– Одновременно он также составил некий компьютерный алгоритм, – продолжил Еловиц. – Я не могу описать, что именно он сделал, потому что сам не до конца это понимаю. Но достаточно сказать, что это был небывалый прорыв в обработке, анализе и хранении данных. Крафт продал этот алгоритм Эбену Мартину.

– Тому самому Эбену Мартину? – переспросила Алисса. – Миллиардеру? – Но еще выговаривая эти слова, она поняла, что вопрос глупый. Это был единственный Эбен, о котором она слышала, – он сам, произнося это имя, четко выговаривал в начале «Э», а не «И», как предполагало написание[6].

– Да, только тогда он не был миллиардером. Эбен Мартин создал «Informatics Solutions» на основе алгоритма Крафта. Крафту не нужны были деньги. Вместо этого он получил акции Informatics Solutions. Год спустя он продал их за пятьдесят миллионов долларов.

У Алиссы едва не отвисла челюсть.

– Пятьдесят миллионов долларов? – повторила она.

– Может быть, мне следовало бы сказать – всего за пятьдесят миллионов долларов. Если бы он подождал еще несколько лет, эти акции ушли бы уже за миллиарды.

– А он еще притворялся, что беден, – пробормотала Алисса.

– Он ведь не заставил вас оплачивать счет за двоих? – насмешливо поинтересовался Еловиц и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Итак, став признанным лидером в этой области, а на досуге создав продукт интеллектуальной собственности и обеспечив себя на всю оставшуюся жизнь, Крафт вдруг ушел в тень. Мы думаем, что именно тогда он начал съезжать с катушек. Мы подозреваем шизофрению, как у Унабомбера[7], который был непревзойденным гением математики, а потом стал параноиком и преступником. Как бы то ни было, Крафт продолжал читать бесчисленное множество трудов по религии и метафизике. Снова он объявился несколько лет спустя в качестве последователя Бернарда Хайша.

Алисса вопросительно посмотрела на майора.

– Хайш – выдающийся ученый, уважаемый в научном мире, его труды хорошо публикуются. Но, помимо того, в 1997 году он написал книгу под названием «Теория Бога». Эта теория захватила Крафта.

– Хайш пытался основать новую религию?

– Нет. Он просто написал книгу, где изложил свои идеи. А с чего вдруг такой вопрос?

– Вы сказали «последователь».

– Вы правы. «Ученик» было бы точнее. На самом деле, поскольку Крафт никогда не встречался с Хайшем лично, «ученик» тоже не подходит. Лучше сказать «сторонник».

– Сторонник «Теории Бога»?

– Да. Я ее не читал, но мне рассказывали: в ней говорится, что все мы вроде как часть Бога. Что мы и Вселенная скорее результат разделения, чем дополнения. Я знаю материал недостаточно хорошо, чтобы о нем судить, но мне известно, что Крафта эта идея захватила полностью.

Майор допил воду и поставил опустевшую бутылку на стол.

– А потом ни с того ни с сего он вдруг провел два года, погрузившись в то, что именуется «праноедением». Вы когда-нибудь слышали об этом?

– Нет.

– Это название происходит от индийского слова «прана» – что-то вроде невидимой энергии, разлитой в воздухе. Люди, которые вовлечены в этот… скажем так, культ, за неимением лучшего слова… Так вот, они верят, что пища не является необходимой для жизни. Последователи праноедения якобы ничего не едят десятилетиями и остаются живыми и бодрыми.

– Вы не думаете, что они, скорее всего, жульничают? – спросила Алисса, закатывая глаза.

– Именно так я и думаю. Но люди, занимающиеся подобными вещами, клянутся, что им известны задокументированные, тщательно зафиксированные случаи. Другое название этого течения – солнцеедение. Но, как ни назови, они верят, что необходимости в традиционном питании нет. Что их жизнь может поддерживать один только солнечный свет или пресловутая прана – словно йогов в Древней Индии.

– Ну хорошо, сначала «Теория Бога», потом праноедение. Значит, у этого человека появились какие-то эклектические интересы, которые, похоже, становятся все более странными.

– Но этот последний интерес он пытался воплотить в жизнь, – отметил Еловиц. – Он сам начал голодать. За шесть месяцев его несколько раз доставляли на «Скорой помощи» в больницу и клали на внутривенное питание – иначе он умер бы.

– Похоже, что после такого он должен был разочароваться в этой идее, верно?

– Это было бы логично. Однако не разочаровался. Потому что после этого он объехал весь земной шар, – завершив свое турне в Афганистане, – в поисках людей, которые, по свидетельствам, пережили длительную голодовку. Мы провели кое-какие исследования, и могу сказать, что многие из этих праноедов были хуже, чем сумасшедшими. Сказать, что они были невменяемыми, заблуждающимися, чокнутыми – да что угодно! – означало бы польстить им.

– Но это не разубедило Крафта.

– Ничуть. Он потратил на это несколько лет. Возможно, потому, что сам окончательно рехнулся.

Алисса нахмурилась:

– Может быть, он и рехнулся, а может быть, просто дурачил вас. Мне он показался самым здравомыслящим человеком из всех, кого я знала. Разумным, рассудительным, убедительным.