Самый тёмный ангел - Джена Шоуолтер

Его пах снова напрягся.

Что с ним не так?

— Я освобожу тебя, — сказал он Бьянке. О, Боже, она выглядела прекрасно. Более привлекательно, чем когда носила что-нибудь незаметное. Теперь она была в черно-зеленой рубашке, которая открывала ее золотистую кожу. Была ли она такой мягкой, как выглядит? Не думай об этом. Ее рубашка была завязана выше пупка, и от желания прикоснуться к нему языком, его рот переполнялся слюной. Что я только что сказал? Не думай об этом. Ее брюки были такой же расцветки, только темнее, и низко сидели на бедрах.

Он вернулся, чтобы бороться с ней, чтобы, наконец, заставить ее принять его сторону, и, судя по ее одежде, она готова была к бою. Это… волновало его. Не потому, что их тела оказались бы в непосредственной близости друг от друга и не потому, что его руки смогли бы трогать ее, но потому, что если она ранит его, он получит право на завершение ее жизни. Наконец-то.

Но он вернулся, а она преподала ему незабываемый урок. Он был неправ, когда перенес ее в свой дом и оставил пленницей. Неважно, соблазн она или нет. Она могла быть его врагом, пусть и не понимала этого, но он не имел права ставить свою волю превыше ее. Он должен был позволить ей жить своей жизнью, так, как она считала нужным.

Вот для чего, в первую очередь, он существовал. Чтобы защищать волю.

Когда закончится его борьба, он освободит ее, как и обещал. Однако, он будет наблюдать за ней. Внимательно. И когда она сделает ошибку, он отправит ее вниз. И она останется там. Это будет платой за ее ошибку. Как Гарпия, она не сможет помочь себе. Но он не хотел бы, чтобы до этого дошло. Он хотел бы, чтобы она была счастлива с ним, приняв его путь.

Мысль потерять ее, не огорчала его. Он не будет скучать по ней. Она поставила его в чан с маслом, чтобы бороться с другим мужчиной, ради Бога.

Горечь появилась у него во рту.

— Бьянка, — подсказал он, — тебе нечего ответить?

— Да, ты освободишь меня, — сказала она наконец, с сияющей улыбкой. Она закрутила темную, как ночь, прядь вокруг пальца. — После. А сейчас мне нужно прозвонить.

Ее слова были немного невнятны из-за вина, которое она пила. Пьяная угроза, вот что она такое.

И он не будет скучать по ней, снова сказал он себе.

Горечь усилилась.

Жесткое тело врезалось в него и опрокинуло на спину. Его крылья упали в бассейн, нефтью окотило с ног до головы. Он хмыкнул, и часть ее — с вишневым вкусом — попала ему в рот.

— Не забудь воспользоваться языком, если будешь целоваться, — услужливо напомнила Бьянка.

— Ты не создашь мне запрет на женщин, — зарычал Парис снизу вверх, беловатые кости вдруг стали видны под кожей. Глаза стали ярко-красными. Демоническими. — Неважно, насколько они раздражают.

— Ваши друзья сделали нечто подобное со своими женщинами, верно? В любом случае, это сейчас не ваша забота, — Лисандр с силой оттолкнул воина. Он попытался использовать крылья, чтобы подняться в воздух, но их движения были медленными и вялыми, так что он мог только стоять.

Масло стекала по его лицу, уменьшая видимость. Парис поднялся на ноги и сжал кулаки, его тело поблескивало.

— Это. Так. Весело, — счастливо пропела Бьянка.

— Хватит, — сказал ей Лисандр. — Это не нужно. Ты высказала свое мнение. Я готов освободить тебя.

— Ты прав, — сказала она, — нет нужды воевать без музыки! — она постучала по подбородку ноготками, раздумывая. — Знаю! Нам нужна Lady Gaga[2]в этой колыбели.

Лисандр никогда не слышал песню, которая заиграла на облаке через секунду. Как сирена, появляющаяся из моря. Пританцовывая в такт, Бьянка соблазнительно покачивала бедрами.

Лисандр так сильно сжал челюсти, что вряд ли смог расцепить их в данный момент. Очевидно, никакие объяснения с Бьянкой не помогут. Это означало, что придется воззвать к разуму Париса. Но кто бы мог подумать, что он вынужден договариваться с демоном?

— Парис, — начал он, и тут кулак ударил ему в лицо.

Его голова откинулась назад. Ноги заскользили по полу, и он упал. Запах вишни заполнил нос.

Парис оседлал его и ударил еще раз. Он разбил губу Лисандра. Однако прежде, чем хоть капелька крови успела скатиться, его рана зажила.

Он нахмурился. Теперь он имел право убить мужчину, но не мог заставить себя сделать это. Он не винил Париса за эту битву, виновата Бьянка. Она создала эту ситуацию.

Еще удар.

— Ты тот, кто наблюдает за Аэроном? — потребовал ответа Парис.

— Эй, — позвала Бьянка. Голос уже не звучал так беззаботно. — Парис, ты не должен использовать кулаки. Это борьба, а не бокс.

Лисандр промолчал, не видя разницы. Борьба и есть борьба.

Еще удар.

— Ты? — зарычал Парис.

— Парис! Ты слышишь меня? — теперь она злилась. — Воспользуешься кулаками снова, и я отрежу тебе голову.

Она бы сделала это, подумал Лисандр, и спросил себя, почему она так расстроилась. Могла ли она таким образом заботиться о его здоровье? Его глаза расширились. Не потому ли она предпочла борьбу более жестокому боксу? Сделает ли она то же самое с ним, если он ударит Повелителя? И что будет означать, если сделает?

И как он к этому относится?

— Ты? — повторил Парис.

— Нет, — ответил он, наконец. — Не я.

Он напряг ноги и уперся ими в грудь мужчины. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, ноги заскользили и сломали челюсть Парису, а затем, по инерции возвращаясь, вправили ее на место.

— Пользуйся руками, ангел, — предложила Бьянка. — Врежь ему! Он заслужил это за нарушение правил.

— Бьянка, — отрезал Парис. Он оступился и упал на задницу. — Мне казалось, ты хочешь, чтобы я уничтожил его, а не наоборот.

Она моргнула, на лбу собрались морщинки.

— Я и хочу. Я только не хочу, чтобы ты обижал его. Это моя работа.

Парис провел рукой по спутавшимся волосам.

— Извини, милая, но если так будет продолжаться, я обязан буду обидеть его. И чтобы ты ни говорила, это не остановит меня. Ясно, что он не вызывает у тебя положительные эмоции.

Милая? Этот бессмертный, одержимый демоном мужчина называет Бьянку милой? Что-то темное и опасное поднялось в Лисандре, затопило его, и прежде чем он понял, что делает, он уже был рядом с воином, занеся над его головой огненный меч…чтобы удовлетворить жажду крови.

Твердая рука на запястье остановила его. Теплая, гладкая кожа. Его дикий взгляд перенесся в сторону. Бьянка, в ванне, окруженная нефтью. Как быстро она перенеслась.

— Ты не можешь убить его, — решительно сказала она.