Среда обитания: Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие - Колин Эллард

Работы самого Бисли одновременно трогают за душу и подстегивают мысль, но кажутся далекими от насущных задач, связанных с проектированием таких зданий, как школы, банки, офисы и жилые дома. Подобно нарядам от-кутюр, которые демонстрируют модели, дефилируя по подиуму, и в которых большинство из нас и на спор не вышло бы из дома, интерактивные скульптуры Бисли – своеобразные сигналы из будущего, примеры того, что готовит нам дизайн в завтрашнем высокотехнологичном мире. Это, собственно, одна из главных тем моей книги. «Гилозойная почва» наглядно и убедительно показывает, до какой степени могут развиваться двусторонние эмоциональные связи между вещью и человеком. В коктейле смешанных чувств, вызванных прогулкой среди эмпатических скульптур Бисли, есть пара капель той драгоценной эмоции, которую мы называем «любовью» и чтим превыше всех других своих состояний.

Ни об одном другом человеческом чувстве или состоянии не написано столько слов, сколько о любви; с античных времен люди ищут определения этому слову. Ученые собирают данные, берут образцы крови, измеряют мозговые волны – все в попытке свести к цифрам суть того, что мы называем любовью. Однако большинство этих исследований так или иначе сосредоточены на межличностной любви – той, что побуждает нас вступать в длительные моногамные отношения, рожать детей, покупать микроавтобусы и брать ипотечные кредиты. Любовь к неодушевленным объектам также свойственна человеку; но когда мы говорим: «Я люблю это платье», то, как правило, – если речь не идет о такой сексуальной девиации, как фетишизм, – подразумеваем нечто совсем иное, чем когда объясняемся в любви своему романтическому партнеру. Однако есть и те, кто строит романтические отношения со зданиями и сооружениями. Так, гражданка Швеции Эйя-Рита Эклоф влюбилась в Берлинскую стену (когда та еще была цела) и в 1979 г. даже специально съездила в Берлин, чтобы связать себя со стеной своего рода брачными узами. После свадебной церемонии она взяла фамилию Эклоф-Берлинер-Мауэр[3]. Американка Эрика Эйфель (урожденная Лабри) прославилась тем, что в 2007-м вступила в брак с Эйфелевой башней, чьи плавные изогнутые линии покорили ее сердце. Еще одна американка, Эми Уолф, вышла замуж за аттракцион в пенсильванском парке развлечений. Конечно, ничего не стоит отмахнуться от таких людей, называющих себя объектосексуалами, и объявить их «просто психами», однако признаемся честно: большинство из нас когда-либо испытывали особую тягу к определенным предметам, формам, краскам и т. п. По причинам, необъяснимым для меня самого, я в свое время был очень сильно привязан к красивому консервному ножу красного цвета, который мне подарили в ознаменование переезда в первое собственное жилье. Я даже не осознавал, насколько дорога мне эта кухонная принадлежность, до тех пор пока коррозия не унесла ее жизнь. С тех пор вкус консервированной фасоли никогда уже не был прежним.

Притягательность плавных изгибов Mazda Miata возникает не на пустом месте. Наши инстинктивные реакции на геометрию спортивного автомобиля записаны в глубинах нашей нервной системы. Исследования не только показали, что мы предпочитаем изгибы острым углам (причем даже в младенчестве, задолго до того, как на опыте узнаем об опасностях остроконечных предметов вроде ножей или ножниц), но и выявили связь этого предпочтения со свойствами нейронов в отвечающих за распознавание объектов участках нашей зрительной коры. Вкратце, среди наших корковых клеток гораздо больше тех, что приспособлены для анализа нюансов криволинейной поверхности, чем тех, что анализируют поверхность остроугольную. Эти клетки – часть высокоскоростной нейронной системы обработки данных, которая отвечает за формирование первых впечатлений и оценку опасностей. Даже наши первые впечатления от незнакомцев отчасти основаны на анализе простых параметров лица, связанных с формой. Сами того не осознавая, мы формируем симпатию или антипатию к определенным типам лиц менее чем за 39 миллисекунд начиная с того момента, как увидели их. Это примерно 20-я часть времени, необходимого в среднем человеческому сердцу для одного удара{42}.

Однако механизмы, обусловливающие воздействие кинетических скульптур Бисли, вовсе не сводятся к простой взаимосвязи форм и эмоций. Конечно, эти произведения имеют определенное сходство с настоящим лесом, обладая набором черт, которые, по мнению психологов-энвайронменталистов, оказывают благотворное и даже целительное воздействие на психику. Тем не менее то ключевое, на чем строится эмоциональная связь наблюдателя с объектом, имеет отношение не столько к геометрии, сколько к движению и интерактивности.

В 1944 г. психолог, занимающийся проблемами восприятия, Фриц Хайдер из Колледжа Смит (штат Массачусетс, США) и его студентка Марианна Зиммель опубликовали исследование, которое показывает, что люди склонны приписывать свойства человеческого сознания, в том числе интенциональность – понимание цели, простым геометрическим фигурам. Участникам этих экспериментов демонстрировали короткий анимационный фильм, в котором пара треугольников и кружок перемещались по экрану. Когда испытуемых просили описать происходящее на экране, они наделяли объекты интеллектом и эмоциями. Так, кое-кто охарактеризовал один из треугольников как «агрессивного задиру»; многие допускали возможность любовного треугольника между фигурами. На основе этих широко известных экспериментов началась разработка такого понятия, как «модель психического состояния». Оно подразумевает, что мы склонны объяснять поведение любых объектов чисто человеческими мотивами. Более недавние исследования наводят на мысль, что способность применять модель психического состояния для объяснения простых явлений начинает развиваться с очень раннего возраста. Эффекты, описанные Хайдером и Зиммель, наблюдаются даже у младенцев{43}.

В результате похожих экспериментов бельгийский психолог Альбер Мишотт в 1947 г. обнаружил феномен, которому дал название «эффект запуска». В экспериментах Мишотта испытуемым также показывали фильм, но сюжет его был еще проще, чем у Хайдера и Зиммель: на экране красная точка двигалась в сторону зеленой. Когда красная точка касалась с зеленой, последняя тоже сдвигалась с места. Затем испытуемых просили описать увиденное, и оказывалось, что они не могут этого сделать, не прибегая к причинно-следственной связи. Им представлялось, что это красная точка каким-то образом привела в движение зеленую. Дальнейшие исследования не только подтвердили, что эффект запуска прочно укоренен в нашей психике, но и показали, что мы в принципе не способны воспринимать эту простую движущуюся картинку, не усматривая в ней каузальной связи между событиями, хотя демонстрируемое на экране – не более чем движение пары точек. И так же, как это было с наблюдениями Хайдера, обнаруженное Мишоттом явление перцептивной каузальности было зафиксировано даже у совсем маленьких детей{44}.