Психушка монстров - Ольга Гребнева

обвинить тебя во лжи. Но здраво рассуди, когда тебе оперируют глаз, доставая оттуда твой родной хрусталик и запихивая искусственный, ты просто технически не сможешь ничего видеть. То есть всё, что мелькает перед взглядом, — это картинки, рождённые в глубинах твоего мозга. Как когда крепко зажмуришься, тоже всякие цветные пятна прыгают, порой даже похожие на реальные объекты. Возражения?

Ксюша отрицательно помотала головой, подруга так чётко развенчивала её опасения, что на душе становилось легко. И почти верилось, что то же самое произойдёт и с оставшимися строками в списке.

— То же самое можно подумать и про угрозы врача. Мало ли, как переглючило. Всё-таки такой стресс у тебя был, да и препараты какие-то давали. С возможными побочными эффектами. Которые, кстати, могли тебя надолго усыпить или даже вызвать нарушения памяти. Это, конечно, немного уже притянуто за уши, но теоретически возможно. Условно убрали пункты семь, восемь и десять. Даже то, что не завели документов, может быть халатностью или способом ухода от налогов. Минус номер три.

Зачёркнутых строчек становилось всё больше.

— А про пятый ты сейчас скажешь, что мне тоже показалось? Или что листовку сквозняком из окна могло переносить с места на место? Ну, возможно же теоретически? — Ксения произнесла это до крайности мерзким тоном. С одной стороны, реалистические объяснения Вальки успокаивали, но с другой, сеяли сомнения в собственном душевном здоровье.

— Вообще не собиралась. Хотя кто-то другой, знающий тебя хуже, мог бы. Но! — Валя подняла указательный палец вверх, делая акцент на том, что сейчас скажет. — То, что мы никак не можем опровергнуть и объяснить, это события, которые однозначно зафиксированы — а точнее, нет — техническими средствами. Пропущенных звонков нет, хотя в моём телефоне неотвеченных полным-полно. И списания денег нет, а налички у тебя столько не было. Кончено, в идеале надо запросить распечатку звонков и справки из банка, чтобы исключить сбои…

— И что всё это значит? — вздохнула Ксюша. — То, что мы ни к чему не пришли. Всё странно, а если хоть одну неясность мы не можем объяснить, то не факт, что остальные правильно проанализировали.

— Не знаю. Надо думать. Ты, кстати, выяснила же, где туалет?

— Ага. Напротив входа, правая дверь.

— Сейчас вернусь. А ты пока счёт попроси. Надо пойти проветриться, сколько можно штаны просиживать. На свежем воздухе и идеи какие-то, может новые появятся.

Через несколько минут подруги расплатились и собирались уходить.

— Там одна дверь, кстати, — заметила Валька.

Ксюша вскинула взгляд и прямо в эту секунду увидела, как в чёрную металлическую дверь заходит стайка девочек-подростков.

— Да как же одна? Вон, глянь, школьницы в левую заходят.

В глазах Вальки появилось странное выражение — непонимание, опасение и заботливость, как когда общаются с тяжело больными.

— Ксюш, наверное, последний бокал пива был лишним.

— Да не пьяная я!

— Всё, пойдём отсюда, а то вон бармен уже странно смотрит. Сейчас охрану позовёт.

Валька подхватила подругу под локоть и уверенно повлекла к выходу из ресторана. Та не сопротивлялась, хотя обидно ей было невероятно. Ксюша даже показательно шмыгнула носом и провела рукой по глазам, словно стирая выступившие слёзы. А когда снова подняла веки, они проходили мимо двери в уборную. Одной двери, рядом с которой была только глухая стена.

Глава 7

Эдик. Подменыш ​

Что-то мокрое и шершавое раз за разом касалось его лица, тревожа и заставляя всплывать из тёмной клубящейся дымки обморока. К тактильным ощущениям довольно быстро добавились сведения, посылаемые обонянием. И Эдик вслепую оттолкнул от себя слюнявую собачью морду. Страж протяжно заскулил, обиженно так, но послушно отодвинулся. Самую капельку, правда, но хоть дышать прямо в лицо и ронять слюни перестал.

Парень сидел на полу в уголке комнаты, которую он ещё не видел — спальня, судя по доминирующей в интерьере кровати. А вообще помещение маленькое, напоминающее гостиничный номер эконом-класса, только и вмещается спальное место, тумбочка, одёжный шкаф и малюсенький столик с табуреткой рядом.

Никаких признаков Михаила Евграфыча не наблюдалось. Только Страж, в обычном своём виде — крупная дворняга без всяких демонических крыльев за спиной — сидел рядом с Эдиком и преданно смотрел на него, шумно дышал и чуть перебирал лапами. Дескать, погляди, хозяин, какой я молодец и как тебе помогаю во всём.

— Спасибо, — кивнул Эдик, вспомнив о чавкающе-сосущих звуках и страшной головной боли, от которой сейчас ни следа не осталось. — А как ты сюда попал, а? Я ж дверь запирал. И где этот… главврач?

Странно было бы всерьёз надеяться, что пёс ответит человеческим голосом и разъяснит, что к чему.

«Там…»

Брякнуло в мозгу очередное слово, которыми мысленно общался Страж. Пёс аккуратно прикусил рукав Эдикового свитера и потянул к выходу из комнаты. Парень не стал противиться и поднялся, на удивление легко, только локоть немного болел, наверное тот, на который он приземлился, теряя сознание. Прошёл вместе со Стражем обратно по знакомому уже коридору, мимо кухни, вернулся в приёмную или гостиную. В общем, в первую комнату. Пёс тянул дальше, к входной двери, но наружу, на мороз к сумасшедшим беглым пациентам Эдику совсем не хотелось.

— Не пойду я туда, — он упёрся свободной рукой в дверной косяк на границе гостиной и прихожки. Ободранная ладонь тут же отозвалась болезненным импульсом, Эдик поморщился, а потом понял, что пёс вёл его вовсе не на улицу. Просто человек попросил объяснить, как попадают в запертые дома, Страж и показал, раз уж словами описать не в состоянии. Оказывается, в нижней части входной двери имелся лаз, такой обычно делают в деревенских домах для кошек. Здесь он был самую чуточку побольше, но переведя взгляд обратно на псину, Эдик скептически помотал головой:

— Ты туда не пролезешь.

Пёс зарычал, словно расстроившись, что в его способности не верят, подошёл к лазу, весь как-то сжался, уши прижал, лапы согнул и, сопровождаемый разноцветными сполохами, пролез наружу. Эдик так и остался стоять, опираясь на косяк, и изумлённо чеша в затылке. Такое впечатление, что Страж скомкался, как не может ни одно живое существо, но всё равно высек искры, потому что протискивался впритык.

— Офигеть.

Эдик не успел облечь свои эмоции в более вразумительные слова, как сияющие пятна появились опять и псина влезла обратно в дом. Страж уселся у порога с довольной мордой, явно ожидая одобрения или даже, быть может, угощения, как самая обычная дворняга.

— Нет у меня ничего, — парень развёл руками, и сразу же в голову пришли одновременно две ассоциации.

Первая — чисто