Легионер. Век Траяна - Александр Старшинов

— Стоять! — гаркнул центурион, видя, что новобранцы готовы ринуться в воды Данубия, что был в этом месте шириной больше полумили и со скоростью хорошего скакуна несся к далекому Понту Эвксинскому.[45]

— Кто из вас может переплыть эту милую речушку? — спросил центурион.

— Я! — вызвался Кука. — Я каждый вечер плавал в море. Я могу…

— Это тебе не Неаполитанский залив, дурачина! — хмыкнул центурион. — Вода еще холодная, а течение вмиг унесет тебя прямиком к вратам Аида. А теперь назад. Шире шаг! У нас тренировка с оружием, шевелись, уроды! Вечером будете плавать, да только не в Данубии, а в Эске. Кто не переплывет нашу речку туда и обратно, отправится на кирпичный завод в канабу.

Теперь первым назад в лагерь шел Малыш. Шел явно медленнее, чем нужно, но Валенс запретил его обгонять — время опоздания автоматически вычиталось из времени отдыха.

Кука все время оглядывался и бормотал: «Я бы переплыл!»

* * *

После возвращения в лагерь тироны ополоснулись холодной водой и кинулись на кухню. В этот раз Гермий не поскупился, налил им в кашу масла от души, приправил оленинкой.

Котелки мгновенно опустели. Потом новобранцы выпили по кружке кипятка с вином.

— Хорошо-то как, — пробормотал Крисп, развалившись в тени подле стены их казармы.

Остальные пристроились рядом. Полчаса дремы в тенечке — настоящее блаженство.

Приск закрыл глаза и вмиг очутился в родном доме, в перистиле. Он стоял перед старым кипарисом, и из множества ран на мягкой древесине лилась кровь.

«Не бойся, — услышал он голос отца. — Эти раны не могут лишить жизни…»

— Центурия! — донесся сквозь сон голос Валенса. — Строиться!

* * *

— Молчать! Приготовиться исполнять приказы! — отчеканил центурион. — Учебное вооружение разобрать. К тренировке приступить!

Щит каждому выдали учебный, плетеный, но при этом в два раза тяжелее боевого, щедро утяжелен — свинцом — был и тупой учебный меч. Деревянный столб шести футов высотой должен был обозначать для новобранцев противника. Зарубки и вмятины покрывали его от основания до макушки.

— Коли! — махнул рукой центурион.

На неуклюжих новобранцев собрались поглазеть несколько ветеранов. Потом появился сам командир Пятого Македонского легат Луций Миниций Наталис и с ним военный трибун Элий Адриан. Оба были без доспехов, только в кожаных туниках, что надевались под панцири, с птеригами на плечах и бедрах.

Первым подскочил к столбу Кука, но, вместо того чтобы нанести колющий удар, рубанул со всего маху. Деревянный меч отскочил и чуть не вырвался из десницы новобранца, а центурион угостил бестолкового ударом палки из виноградной лозы по спине.

— Коли! — вновь прозвучала команда.

Гай Приск был следующим и нанес точный колющий удар. Дерзко глянул на центуриона — ожидал похвалы. Не дождался.

— Так ты можешь тыкать в задницу свою красотку. На первый раз сойдет, на второй — накажу, — прокомментировал его удар центурион. — Следующий.

Замечание явно несправедливое, но не новобранцу спорить с центурионом.

Квинт заорал и ринулся на столб.

— Эй, Приск, подойди-ка сюда! — окликнул Адриан новобранца как старого знакомого.

Гай подошел, вскинул руку в приветствии.

— Откуда ты? — спросил Наталис.

— Из Комо, легат!

— Из Комо… Говорят, хорошие места. Кажется, у Плиния там есть чудная усадьба.

— Замечательные места, легат.

— Мне почему-то кажется, что ты не похож на провинциала. В Риме наверняка жил.

— Недолго, — подтвердил Приск.

— Рим плодит неженок. — Легат любил говорить сам, а не слушать других, рассуждать о пороках Рима — было его любимым занятием. — Столичные сосунки вообще ни на что не пригодны. Друзья там лишь для того, чтобы шляться по тавернам.

— Мечом владеешь? — спросил Адриан.

— Надеюсь.

Адриан извлек из ножен кавалерийскую спату, длиннее гладиуса на целый фут.

— Поменяемся? — Адриан подмигнул, указывая на утяжеленный деревянный макет.

— Адриан, оставь свои штучки, нас ждет запеченная в тесте форель! — возмутился Наталис. — Фехтовать перед обедом вредно.

Адриан нехотя вложил меч в ножны.

— «К сладостным яствам предложенным руки герои простерли»,[46]— продекламировал Адриан по-гречески.

Оба офицера развернулись и отправились в преторий,[47]где рабы уже сновали туда-сюда, готовясь к предстоящему обеду.

— Что он сказал? — не понял Квинт.

Вернее, не поняли многие, но спросил лишь Квинт.

— Что герои хотят есть, — буркнул Приск.

Всем уже было известно, что Адриана в легионе прозвали греченком за любовь ко всему греческому, он и на языке Гомера говорил лучше, чем на латыни.

— Следующий! — хлопнул в ладоши Валенс. — Вы что, уснули! Приск! Твоя очередь! В атаку на столб!

* * *

Через два часа тренировки столб уже казался новобранцам живым. Он норовил ускользнуть то вправо, то влево. Колоть столб никто, кроме Приска, так и не научился. Больше всех усердствовал Малыш. Но он то и дело забывался и пробовал наискось рубить по дереву, вместо того чтобы колоть. Удары впечатляли своей силой, но в строю эта сила была без надобности.

— Сразу видно, парень прежде готовился стать дровосеком! — покачал головой Валенс.

Восемь измотанных несчастных цыплят были уверены, что никогда не дождутся сигнала трубы, по которому можно будет отправиться передохнуть и выпить воды. Через час их ждала новая тренировка с оружием.

Легионеры, уже давшие присягу, тренировались только утром. Во второй половине дня они отправлялись на строительные работы — две центурии укрепляли стену в канабе, еще одна работала на кирпичном заводе. Целая когорта уходила строить новый водопровод, который должен был доставлять воду в канабу и лагерь с дальнего южного источника за семнадцать миль. Кто оставался в лагере — перекрывал крышу на старых бараках. Черепица с клеймом Пятого Македонского легиона была сложена штабелями вдоль стен. Правда, многие не работали, а прохлаждались или отправлялись в увольнение в канабу — но за это надо было платить своим центурионам определенную мзду. Какую именно, новобранцам пока не говорили.

Один из иммунов шепнул, что расценки взяток выбиты на медной доске, а сама доска прибита к воротам принципии, как законы Двенадцати таблиц[48]к дверям храма Сатурна. Новобранцы побежали смотреть, бронзовых досок не нашли и поняли, что их разыграли.