Семейное дело - Рекс Тодхантер Стаут

Вулф сидит лицом к красному кожаному креслу, ему приходится поворачивать голову на четверть оборота. Сейчас он так и сделал:

– Арчи, твой блокнот.

Я залез в ящик стола, достал блокнот и ручку. Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и заговорил:

– Когда Пьер Дюко погиб насильственной смертью в моем доме в… Когда точно это случилось, Арчи?

– В час двадцать четыре.

– …в час двадцать четыре ночи двадцать девятого октября тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, запятая, я не знал о нем ровным счетом ничего, запятая, за исключением того обстоятельства, запятая, что он опытный и сведущий в своем ремесле официант. Точка. Арчи Гудвин знал о нем не больше моего, запятая, разве что успел коротко переговорить с ним незадолго до гибели. Точка. Содержание этого разговора мистер Гудвин дословно изложил в показаниях сотруднику полиции в ту ночь в моем доме. Точка. Следовательно, запятая, всеми сведениями, запятая, которыми располагали я и мистер Гудвин на момент обнаружения тела Пьера Дюко в моем доме, запятая, мы уже поделились с полицией. Точка, абзац.

С момента, запятая, когда было обнаружено тело, запятая, мы с мистером Гудвином предпринимали различные изыскания и общались с разными людьми с целью установить, запятая, кто может быть причастен или повинен в смерти Пьера Дюко в моем доме, запятая, и мы намерены продолжать свои изыскания. Точка. Мы проводили и будем далее вести расследование не как лицензированные частные детективы, запятая, а как свободные граждане, запятая, в жилище которых произошло тяжкое преступление. Точка. Мы полагаем своим правом утверждать, запятая, что не существует законных преград проведению такого расследования, запятая, а в случае, запятая, если нам начнут мешать, запятая, будем это оспаривать. Точка. Отзыв наших лицензий никоим образом не затронет реализацию данного права. Точка, абзац.

Сведения, запятая, полученные нами в ходе указанного расследования, запятая, могут быть предоставлены по нашему желанию полиции или общественности. Точка. Решение относительно раскрытия этих сведений будет приниматься нами исключительно добровольно. Точка. Если речь зайдет о нашей гражданской ответственности, запятая, данный вопрос подлежит, запятая, разумеется, запятая, урегулированию в рамках соответствующих юридических процедур. Точка. Если наши лицензии не будут отозваны, запятая, наши полномочия частных детективов не имеют значения. Точка. Если же лицензии у нас отзовут, запятая, эти полномочия утратят всякий смысл. Точка, абзац.

Мы продолжим сотрудничать с полицией в той степени, запятая, которая определяется законом, запятая, например, запятая, мы готовы обеспечить доступ в помещение, запятая, где произошло преступление, запятая, в любое разумное время суток. Точка. Мы всецело одобряем и поддерживаем усилия полиции по розыску преступников и готовы им содействовать. Точка.

Вулф открыл глаза и выпрямился.

– Напечатай на моем именном бланке через один интервал с широкими полями. Сделай четыре копии. Я все подпишу собственноручно, а ты смотри сам, как поступить. Оригинал отдай мистеру Коггину. Одну копию отошли почтой мистеру Кремеру. Другую переправь мистеру Коэну и предложи опубликовать это заявление в завтрашнем номере «Газетт». Если он откажется, опубликуй текст в две колонки десятым кеглем в разделе рекламы за мой счет. Еще один экземпляр направь в «Таймс», как полноценный материал, не как рекламу. Если мистер Коггин вмешается и арестует нас до того, как ты успеешь все напечатать, то, когда меня поместят под охрану, я воспользуюсь правом на телефонный звонок, продиктую этот текст секретарю мистера Паркера и объясню, что нужно сделать. – Он снова повернул голову, теперь в обратную сторону. – Если собираетесь что-либо возразить, мистер Коггин, лучше говорите погромче. Машинка мистера Гудвина достаточно шумная.

Коггин улыбался:

– Это не очень-то похоже на ваше обычное поведение. Грязный и дешевый блеф.

– Как угодно. Лично мне кажется, что это достойная реакция на дешевый блеф. – Вулф поднял руку ладонью вверх. – Все ведь очевидно, даже мистер Кремер сообразил. Я действительно одобряю и поддерживаю усилия полиции по исполнению обязанностей, возложенных на нее законом, но в данном случае рассчитываю на то, что полиция успеха не добьется. Прошу, не поленитесь, осмотрите сами комнату наверху, прямо над моей спальней. Человека убили там, пока я спал. Я намерен разыскать того, кто это учинил, и привлечь его к ответственности при помощи мистера Гудвина, чье чувство собственного достоинства уязвлено ничуть не меньше. Это он привел жертву в ту комнату. – Вулф сжал пальцы в кулак. – Нет, я не блефую. Сомневаюсь, что мне и вправду что-либо угрожает, но, даже если угроза реальна, я не отступлюсь. Постоянные мелочные запреты лишают повседневную жизнь сколько-нибудь крупных радостей, а потому, когда появляется возможность насладиться жизнью, этим шансом надо пользоваться. Вам наверняка известно от мистера Кремера, как мы поступим, если нас все-таки задержат, потому повторяться не стану. – Он опять повернул голову. – Печатай, Арчи.

Я развернулся к пишущей машинке, достал бумагу и копирку. Бóльшая часть кабинета отражалась в зеркале размерами шесть футов на четыре на стене над столом, и я знал, что не пропущу ничего интересного, колотя по клавишам, ибо Коггин хранил молчание и неотрывно следил за мной. Текст показаний отлично уместился на одной странице с широкими полями. Я вынул бумагу, убрал копирку и передал Вулфу. Он подписал все экземпляры, включая и тот, что останется у нас, и я последовал его примеру, не потрудившись присесть.

Затем я вручил оригинал Коггину.

– Давайте и копии сюда, – сказал он. – Все до единой.

– Простите, не могу, – ответил я. – Моя работа мне нравится, я не хочу ее терять, нарушая инструкции.

– Отдай! – распорядился Вулф. – У нас есть твой блокнот.

Я передал Коггину копии. Он подложил их к оригиналу, аккуратно выровнял стопку листов, сложил и сунул во внутренний нагрудный карман пиджака, после чего улыбнулся Вулфу. Еще бы, семь минут, пока я печатал и мы подписывали бумаги, обеспечили ему уйму времени для размышлений.

– Не удивлюсь, если вы уже знаете убийцу. Просто хотите свести воедино все ниточки. – Он встал, опираясь на подлокотники кресла. – Надеюсь, у меня появятся новые ордера, уже не на важных свидетелей, и, когда я их предъявлю, вы загремите в тюрьму на десяток лет без права досрочного освобождения. – На полпути к двери Коггин остановился и бросил через плечо: – Не провожайте меня, Гудвин. От вас воняет.

Когда стукнула входная дверь, я выглянул в прихожую и удостоверился, что Коггин и в самом деле ушел, потом вернулся в кабинет:

– Вы не стали меня отсылать, так как знали, что кто-то из копов обязательно явится. Просто замечательно.

Вулф фыркнул:

– Я много раз тебе говорил, сарказм – бесполезное оружие. Он не ранит, а раздражает. С какой стати этому Коггину понадобились