Тайна дома с часами - Джон Беллэрс

Льюис стоял перед Кладбищенским холмом. Высокий вытянутый пригорок с плоской вершиной в двух местах прорезала грунтовая дорога. Забраться наверх труда не составляло, а летом детишки из Нью-Зибиди и вовсе радостно бегали вверх и вниз. Но для Льюиса, панически боявшегося высоты, это был все равно что Эверест.

Осматривая темный холм, Льюис пару раз нервно сглотнул. Может, если бы он обошел по длинной дороге… нет, он и так уже опоздал, а если Тарби заскучает, то просто уйдет домой. Меньше всего Льюису хотелось оказаться на кладбище в одиночку. Он покрепче ухватил фонарик и начал подниматься по холму.

Льюис добрался до подобия широкой ступени на склоне холма и остановился. Он тяжело дышал, а куртка спереди вся промокла. На брюках в районе колен остались темные разводы, а в ботинок попала веточка. Льюису оставалось преодолеть еще два таких перехода. Он сжал зубы и двинулся дальше.

На вершине холма Льюис упал на колени и несколько раз перекрестился. Пот ручьями лился по его лицу, а сердце тяжело стучало. Ну что ж, у него получилось. Не то чтобы стоило ликовать по этому поводу – Тарби наверняка проделал тот же путь в десять раз быстрее. Но, по крайней мере, Льюис сюда поднялся.

Мальчик осмотрелся. Он стоял в начале длинной аллеи, обсаженной ивами. Тонкие веточки покачивались на ветру, и Льюис поежился. Ему было очень холодно и очень одиноко. В дальнем конце аллеи поблескивали ворота кладбища. Льюис двинулся прямо к ним.

Ворота кладбища представляли собой массивную каменную арку с искусной гравировкой. На перемычке красовалась надпись: «Вострубит бо, и мертвии восстанут нетленнии»[17].

Льюис толкнул скрипучую железную створку и быстро пошел мимо рядов белых надгробий. Склеп располагался на дальнем конце Кладбищенского холма, откуда открывался вид на долину. К каменной площадке у входа в гробницу вела узкая тропинка.

Пока Льюис оглядывался по сторонам, кто-то крикнул «Бу!», и он от ужаса чуть не отключился. Само собой, это был Тарби, до тех пор прятавшийся за каменной аркой склепа.

– Привет. Долго же ты добирался, – сказал Тарби. – Где ты пропадал?

– Сложно было забираться на холм, – ответил Льюис, с грустью рассматривая свои промокшие грязные брюки.

– Да, толстякам всегда сложно идти в гору. Почему бы тебе не похудеть, а? – съязвил Тарби.

– Ой, давай уже приступим к тому, зачем мы сюда пришли, – выговорил Льюис подавлено.

Потрескавшуюся мшистую каменную плиту у входа в склеп сейчас укрывала тень от холма. Весь остальной пейзаж был залит лунным светом. Льюис включил фонарь и направил тусклый луч света на уродливые железные двери. Их ручки соединяла тяжелая цепь, на которой мальчик заметил навесной замок в форме сердца. Посветив повыше, он рассмотрел на карнизе под крышей странную букву О. Ветер стих. Нигде не раздавалось ни звука. Льюис передал фонарик Тарби и опустился на колени. Затем достал листок и мел. Нарисовал большой круг, а внутри него еще один, поменьше.

Тарби крепко держал фонарь, а Льюис выводил переписанные на листок символы по краю магического круга. Все пугающие знаки уже разместились по контуру, но осталось свободное место. Из книги о некромантии Льюис вычитал, что в этот промежуток нужно вписать имя мертвеца. Но имени он как раз и не знал.

– Ну, – не выдержал Тарби. – Что-то я не вижу никаких восставших из мертвых.

– Это потому что я еще не закончил, – отозвался Льюис. – Тут нужно имя.

Тарби глянул на него с отвращением.

– Ты не знаешь, какое?

– Не знаю, – Льюис вздохнул. – Может, если посидеть тут пару минут, то оно само придет в голову?..

Они опустились на колени у двери склепа. Внезапный порыв ветра зашелестел сухими листьями растущего рядом дуба. Минута шла за минутой. Мысли в голову не шли. Потом Льюис, сам не зная почему, поднял мелок.

– Посвети сюда, – скомандовал он.

Медленно и аккуратно он вывел мелком буквы. Любопытно: об имени он и не думал, а его рукой как будто водил кто-то другой. Последний штрих, и вот он читает: Селенна. Странное имя. Льюис не знал ни одной женщины по имени Селенна. Он даже не знал, как оно читается. И тем не менее, пробел был заполнен.

Поднявшись на ноги со смятой бумажкой в руках, Льюис начал нараспев читать заклинание: «Аба бэбэ бахабэ…»

Мальчик произнес нужные слова и замолчал. Тарби, пригнувшись стоявший рядом, схватил его за руку и сильно сжал. В глубине склепа раздался глухой низкий звук. Бу-у-ум! Двери склепа тряхнуло, будто кто-то толкнул их изнутри. Цепи звякнули, и что-то с дребезгом ударило о каменное покрытие площадки. Упал навесной замок. Мальчики в ужасе сжались, сидя на коленях на земле, а из распахнутого склепа на них смотрели два холодных серых огонька. Они парили в воздухе в открытом дверном проеме, откуда в сторону друзей выползало нечто черное, темнее пролитых в воду чернил.

Тарби еще сильнее сжал руку Льюиса, потянул его на себя и закричал: «Бежим!»

Споткнувшись об небольшую насыпь, они кое-как начали спускаться с холма. Часть пути Льюис ехал на животе, царапая лицо от торчащие корни. Иногда он полз по траве, но никак не мог найти точку опоры. Потом вставал, но снова и снова спотыкался и скользил на спине. Испуганный мальчик царапался лопатками и бился головой о камни. А потом обнаружил, что сидит и дрожит на грунтовой дороге; ему было плохо и страшно.

Луна выплыла из-за тонкой вуали облаков и уставилась на Льюиса, как будто и ей было страшно. Тарби, неуклюже растянувшийся в заросшей сорняками канаве, быстро вскочил, посмотрел в сторону склепа и начал дергать Льюиса за руку:

– Пойдем отсюда! Надо убираться! Вдруг она погонится за нами! Ну что же ты, пожалуйста, пойдем!

Потрясенный и дрожащий, Льюис все же поднялся и поплелся за Тарби вниз по ступенчатому холму, а потом еще ниже. Они перешли воды залива и вскоре оказались на гравийной дорожке, ведущей в Нью-Зибиди.

По дороге домой Льюис то и дело останавливался и вздрагивал. Тарби просил его прекратить.

– Не могу, оно само! – слабо отзывался Льюис. – Ты видел? Это был кошмар.

– Не знаю, что я там видел, – угрюмо ответил Тарби. – Может, это все лунный свет или еще что.

Льюис всмотрелся в лицо приятеля. Может, он шутит? Или отгоняет от себя мысль, что увидел именно то, что увидел? Льюис не знал, да и знать не хотел. Единственное, что он мог сказать наверняка, это что он до смерти напуган.

Льюис пробрался в дом чуть позднее трех часов ночи. На цыпочках поднялся наверх, проверил, спит ли дядя – Джонатан и правда спал – и тихо отворил дверь в свою спальню. Затем так же тихо закрыл ее за собой. Он медленно стянул с себя мокрую грязную одежду, скомкал ее и забросил в дальний угол шкафа. А где фонарик? Наверное, его унес Тарби. Потом надо забрать. Что до вещей, их можно вычистить без ведома Джонатана.