Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941-1942 - Георг фон Конрат

– Именем фюрера, своей семьей и родиной, мы клянемся, клянемся честью всегда встречать врага лицом и никогда не поворачиваться к нему спиной. И скорее мы отдадим свою жизнь, чем нарушим эту клятву.

Повторив клятву, мы возглавили строй и повели всех в украшенный обеденный зал. Еда уже была на столах, а ряды бутылок с вином растянулись по всей их длине. Возле каждой тарелки стоял бокал с вином. Вилли усмехнулся.

– Значит, тот запас спиртного в грузовике в любом случае предназначался для нас, – прошептал он.

За другим столом, лицом к нам расположились адмирал Дениц, адмирал Канарис, начальник школы и другие офицеры. И хотя они и остались на обед, но просидели вместе с нами недолго, поэтому мы чувствовали себя свободно и могли шутить, не сдерживая эмоций. Сначала казалось, что вина довольно много, но на самом деле все было строго рассчитано, поэтому никто из нас при всем желании не смог бы напиться. Но чтобы чувствовать себя абсолютно счастливыми, нам было вполне достаточно и этого.

Во время произнесения церемониальных речей нам объявили, что следующий день будет нашим последним днем пребывания в школе. У каждого из нас было не так много вещей, которые требовалось упаковывать. Только форма и еще немного обмундирования; ни газет, ни книг, которые могли сделать содержимое наших чемоданов тяжелее. Мы приехали сюда налегке и точно так же уезжали отсюда. Ничего не изменилось, кроме того, что теперь вместо мальчиков мы стали настоящими мужчинами. И более того, теперь мы были свободны и могли передвигаться без сопровождения охраны.

На следующее утро все мы были заняты тем, что писали письма домой. В письмах говорилось о том, что теперь мы стали солдатами и офицерами, и о том, что наконец-то наше обучение завершено. Естественно, мы не имели права писать о том, чему нас конкретно учили. После полного молчания в течение трех лет было бы неверно ограничиваться общими фразами. Я сидел и думал, о чем же писать, как вдруг услышал по переговорному устройству свое имя. Минуя коридор и подбежав к кабинету, я увидел начальника нашей школы, стоявшего с другим военным, одетым в форму полковника. Это был пожилой человек, с усами и бородой рыжего цвета. Он протянул руку и назвал меня по имени. Сначала я не узнал его. И хотя голос казался мне знакомым, я все еще не мог поверить своим глазам и ушам. Я всмотрелся пристальнее. Это и в самом деле был мой дед. Он сказал, что знает все обо мне и о том, что у меня не было возможности общаться с родственниками, но его и все другие семьи студентов все это время хорошо информировали о состоянии здоровья их детей, а также об их успеваемости. Конечно, они не знали подробностей нашей деятельности, но информации, которая доходила, было достаточно. Затем он сказал:

– Георг, посмотри на меня.

Я стоял перед ним, совершенно позабыв о своих мечтах о том, что он увидит меня в звании офицера, да и он, наверное, в тот момент не думал об этом. Потом, похлопав меня по плечу, он произнес:

– Я знал, ты выдержишь все, что бы тебе ни уготовила судьба.

На свидание нам отвели только десять минут, и, когда я узнал об этом, ему уже было пора уходить. Внешне эта встреча выглядела несколько официальной и даже холодной, но изнутри нас переполняли чувства.

Вернувшись в комнату, я с трудом дописал письмо, выдавливая из себя слова, вдруг зазвонил телефон. Говорил начальник, который сообщил, что через два часа состоится сбор и мы отправляемся на железнодорожную станцию. Меня очень обрадовало это сообщение, так как перспектива маршировать впереди строя и вести всех за собой казалась очень заманчивой. Но, как всегда, все мои предположения не оправдывались: когда подошло время, мы покинули школу и отправились на станцию, запевая строевую песню, я оказался сидящим вместе с Вилли и начальником школы в военной машине, украшенной флагом.

Шофер вез нас на станцию, и по мере отдаления я стал забывать и о школе, и о том, как кого звали. Мы пожимали друг другу руки и желали удачи, а прощальные слова начальника уже не звучали так жестко, как обычно. Так же как психиатр, доктора и все остальные, он вел себя сдержанно, а в его голосе звучали грустные нотки.

Четыре отряда маршем прошли по станции, и нам отдавали честь и смотрели так, как будто мы были генералы. Все это льстило мне, и я сказал себе: «Вот что значит быть настоящим солдатом, и так будет всегда».

Потом начальник повернулся к нам, и мы с Вилли четко отсалютовали ему. Он посмотрел на нас долгим взглядом и, ничего не сказав, отвернулся и пошел в сторону. Мы остались предоставлены сами себе и теперь нетерпеливо ожидали поезда.

Четыре сотни мальчишек заполнили станцию. Она находилась совсем недалеко от лагеря, и поэтому здесь отсутствовали какие бы то ни было признаки цивилизации. Даже машинисты паровозов были из секретных служб. Все вокруг выглядело миролюбивым; обстановка была спокойной. Только случайные крики привратников из других лагерей в округе и пулеметные очереди нарушали тишину. Это попытались сбить самолет, своим гулом напоминавший пчелу, жужжащую над цветущим полем.

Поезд прибыл, состав отсоединили, чтобы на буксире оттащить на запасной путь. Здесь не существовало никакого графика. Военная полиция регулировала движение поездов в том или ином направлении в пределах засекреченной территории, и, когда нам дали добро, наш состав тронулся на Пиллау. Небольшой город, с численностью населения в полмиллиона, находился совсем недалеко от Южного Штаблока. Перед нами раскинулась отлично обустроенная гавань. Мы высадились прямо у берега, у охраняемых ворот и, войдя в них, оказались в красивом саду. Чуть дальше в кустах мы заметили выкрашенные в зеленый цвет бараки, с окнами, выкрашенными в белый цвет. Это напоминало сказку.

Я услышал голос, донесшийся из громкоговорителя:

«Командиру 115-го прусского подразделения военно-морских сил доложить в РТО».

Я подскочил на месте и помчался в штаб, располагавшийся на станции, где находилась целая группа морских офицеров. Они взглянули на меня с презрением, чуть ли не воротя нос, всем своим видом показывая, насколько они выше по положению стоявшего перед ним мальчика в форме капитана. Все они, как я понял минутой позже, являлись действующими офицерами военно-морского флота и теперь были нашими новыми инструкторами в группе. Они ничего не знали о 115-м подразделении, кроме его названия и номера – всего, что им было нужно.

Отряд за отрядом мы заходили в бараки, следуя за своими инструкторами, это были наши новые казармы. Здесь также находились две столовые: одна – для добровольцев, другая – для офицеров. По сравнению с нашей предыдущей школой здесь кое-что изменилось. Один из офицеров сказал, что в группе вводится новое правило и теперь и офицеры и солдаты будут есть вместе.

Несколько дней мы были предоставлены самим себе, а затем началось обучение. Сначала мы практиковались в дайвинге, погружаясь под воду. Со стороны это место напоминало огромную силосную яму. На поверхности ее площадь равнялась тридцати метрам, а под водой – немногим больше, около сорока. Один инструктор контролировал наши действия снаружи, другой под водой – страховал нас. Мы погружались свободными группами около пятидесяти человек, в то время как остальные наблюдали со стороны, а инструктор комментировал наши действия, указывая на ошибки и поправляя нас. Сразу же по окончании первого тренировочного дня всю нашу группу отправили на медицинское обследование, где первым делом нам измерили давление, в то время как следующая группа приступила к тренировкам по дайвингу. Основной целью тренировок было обучение тому, как правильно вести себя под водой, вместе с тем был сформирован отдельный отряд, где главным в процессе значилась интенсивная методика по обучению ведения подводной подрывной деятельности. В этот отряд были выбраны бойцы, которые впоследствии должны были вести работу по подрывной деятельности в России, и я, как командир отряда, естественно, был обязан приступить к тренировкам. В то же самое время каждый день, пока большая часть батальона работала на воде, два отряда поочередно проходили учения по стрельбе из танкового оружия на закрытой территории. Там также находились пулеметы российского производства, которые необходимо было уметь собирать и демонтировать, чистить, ну и, естественно, вести из них огонь. На следующий день новые два отряда занимали место предыдущих, а те, в свою очередь, возвращались на подводные учения.