Розамунда, любовница короля - Бертрис Смолл

А пока я пошлю к королю гонца с сообщением о смерти старого друга и прибавлю, что его вдова благодарна за оказанное покровительство.

Он улыбнулся, и Розамунда заметила, какие у него белые ровные зубы.

— Вы должны немного побыть с нами, сэр, — предложила Розамунда. — Вы проделали длинный путь, а еще предстоит обратная дорога. И вы, и ваша лошадь должны как следует отдохнуть.

— Обязательно, миледи, и благодарю за гостеприимство.

— Приготовь комнату для гостя, — приказала служанке Розамунда и знаком велела принести еще вина. Она видела, что Генри уже сильно пьян, а кузен так и уснул под столом.

Взглянув на сэра Оуэна, девушка кивком показала на дядюшку и тихо спросила:

— Я в самом деле свободна от него? Он не сможет выдать меня за своего мерзкого сынка?

— Ни в коем случае, — так же тихо ответил рыцарь. — Насколько я понял, ваш покойный муж тоже этого не хотел.

Обычно король не посвящает меня в содержание писем, но на этот раз посчитал, что я должен ясно понять сложившуюся во Фрайарсгейте ситуацию, с тем чтобы я нечаянно или по незнанию не пренебрег желаниями сэра Хью.

Слезы заволокли янтарные глаза Розамунды.

— Он был таким хорошим человеком, мой Хью! Дядя не понимал этого, когда выдал меня замуж. Он так стремился защитить Фрайарсгейт, пока не получит сына, которого мог бы навязать мне! Мой первый муж тоже был его сыном. Правда, я, его почти не помню. Как вы думаете, много ли найдется тринадцатилетних вдов, ибо мне через несколько недель исполнится тринадцать, переживших двоих мужей и оставшихся невинными?

При этом откровении Оуэн Мередит поперхнулся вином и едва отдышался, кашляя и вытирая льющиеся из глаз слезы. Немного придя в себя, он разразился смехом и хохотал, пока глаза снова не повлажнели. Собравшиеся за столом удивленно уставились на него.

— Вино попало не в то горло, — едва сумел выговорить он, покачивая головой.

— Но что вас так развеселило? — не выдержал Ричард.

— Шутка леди Розамунды. Вряд ли кто-то еще найдет ее забавной, просто у меня, по-видимому, легкомысленное настроение, — пояснил Оуэн, не желая повторять слова своей юной и наивной хозяйки. Вполне вероятно, что они вовсе не покажутся смешными ее дядьям.

Он вновь присмотрелся к Розамунде. Еще не женщина, но уже не дитя. Кожа, как сливки, светлая и гладкая. Ни малейшего изъяна. На щеках слабый румянец, янтарные глаза опушены темными ресницами. Густые рыжевато-каштановые волосы разделены прямым пробором и заплетены в косу.

Овальное личико, прямой носик и сочный, как лесная земляника, рот с полной нижней губкой.

— Почему вы так смотрите на меня? — прошептала она.

— Потому что нахожу вас прелестной, миледи, — честно ответил он.

Розамунда покраснела. Красивый мужчина делает ей комплимент! Как это внове для нее! О, Хью всегда твердил, что когда-нибудь она станет красавицей, но Хью ее любил.

Она была для него все равно что дочь.

— Спасибо, — застенчиво пробормотала девушка. — А придворная леди тоже должна выразить благодарность за добрые слова?

— Придворная леди может грациозно наклонить голову, но говорить не обязательно, — просветил ее Оуэн, слегка улыбаясь. Какая очаровательная наивность! — Но если похвала исходит от человека, ей неприятного, леди может отвернуться, проигнорировав его, — добавил он.

— А меня поймут при дворе, сэр Оуэн?

— Я же понимаю вас, — удивился он.

— Вряд ли там понравится мой камбрийский выговор.

— Пока я с вами, миледи, могу помочь исправить вашу речь.

— И исправить мои манеры, если сделаю то, что не принято при дворе? — с тревогой допрашивала Розамунда. — Я не хочу опозорить себя и доброе имя семьи.

— Я с радостью буду вашим наставником, миледи, во всем, что вы захотите узнать, — пообещал он. — А вы доверитесь мне, когда я скажу, что настало время покинуть Фрайарсгейт и ехать на юг? Я дам вам время, миледи, но понимаю, как трудно вам будет уехать. Вы послушаетесь меня? — допрашивал он с ободряющей улыбкой.

— Но это будет не слишком скоро? — взволнованно пробормотала девушка.

— Думаю, сентябрь — самый подходящий месяц для путешествия, — ответил он, снова улыбаясь. Она боится. Еще бы! Любая бы на ее месте испугалась. И хотя это кажется заманчивым приключением, Розамунда Болтон не похожа на особу, пускающуюся в приключения. Она девушка порядочная. И очень практичная, как он уже успел заметить.

— Тогда я доверяю вам свою судьбу, сэр рыцарь, — ответила она наконец. — Но разве король не ожидает вас раньше?

— Нет, девочка, — усмехнулся Оуэн. — Я всего лишь один из многих слуг короля. Просто известен своей надежностью и верностью, поэтому мне чаще дают поручения.

При дворе знают, что я вернусь, когда выполню свои обязанности. В остальном я вряд ли так уж важен для государственных дел.

— Рыцарь — и не важен? — недоуменно протянула она.

Сидевшие за столом мужчины слушали так же внимательно, как сама Розамунда. Только Генри уже совершенно ничего не соображал. И Эдмунд, и Ричард, хотя и радуясь, что Розамунда избавилась от Генри, гадали, правильное ли решение принял Хью, отдав жену под защиту незнакомых людей. Они дружно подались вперед, жадно ловя каждое слово сэра Оуэна.

— Как и ваш покойный муж, я всего лишь младший сын у отца. Самый младший. Мать умерла, дав мне жизнь.

Отец скончался, когда мне было тринадцать. Мое семейство живет в Уэльсе. Я служил у Джаспера Тюдора, дяди короля, с шести лет, сначала пажом, потом оруженосцем.

После битвы при Стоуке меня посвятили в рыцари, — Сколько лет вам было тогда? — поинтересовался Эдмунд.

— Чуть больше пятнадцати.

Эдмунд и Ричард переглянулись и молча согласились, что этому спокойному, мягкому человеку можно доверить заботу о Розамунде.

— Вы, должно быть, устали, сэр, — заметила девушка, вспомнив свои обязанности хозяйки. — Один из слуг проводит вас в спальню. Мы рады видеть вас во Фрайарсгейте.

Отвернувшись, она приказала слуге:

— Отведи моего дядю в его покои, Питер, а потом возвращайся и уложи моего кузена в постель. Добрые господа, я оставляю вас допивать вино. День для меня выдался долгим и печальным.

Она поднялась, присела в реверансе и тихо удалилась.

— Она всю ночь молилась у гроба мужа, — заметил Эдмунд сэру Оуэну.

— Она добрая христианка, сэр, — вторил Ричард.

— Однако слишком молода, чтобы так хорошо сознавать свой долг. Ей же всего тринадцать! — воскликнул Мередит.

— Исполнится в последний день месяца, — кивнул Эдмунд.

— Мать короля овдовела в тринадцать, будучи на шестом месяце беременности, — пояснил сэр Оуэн. — Леди Маргарет — женщина удивительная. Думаю, в то время она очень походила на вашу племянницу.