Любимый мой - Дэй Леклер

— Сомневаюсь, — Чэз притянул ее к себе и быстро поцеловал. Второй поцелуй был еще более страстным: мольба, обещание, требование — все слилось в нем. — Но… у меня есть идея.

Шейн не хотелось открывать глаза.

— Какая?

— Почему бы нашей непрошеной гостье не подождать нас? А мы могли бы тихонько подняться наверх и наверстать упущенное время… Думаю, с ней ничего не случится, если она посидит в одиночестве еще немного.

— Я, что же, стена между двумя врагами?

— Нет, ты… — Чэз нежно поцеловал ее в ушко, оазис, озеро среди бескрайней пустыни, росток жизни среди пыли и мертвых камней.

Шейн знала этого человека. Это был не Чэз, за которого она недавно вышла замуж, а настоящий любящий мужчина, в которого она однажды страстно влюбилась. И она молча радовалась его возвращению, радовалась тому, что прежний Чэз еще не совсем исчез. Приложив определенные усилия, она могла освободить его из ледяного панциря, в который он сам себя заточил, но для этого требовалась величайшая осторожность.

— Мне бы тоже хотелось подняться с тобой наверх и остаться там навсегда, — ответила она с обезоруживающей честностью.

— Ну что ж… Жена, надевай-ка свою маску, и давай представим, что мы незнакомы друг с другом и у нас нет ни прошлого, ни будущего, а есть только один сладостный миг.

Прежняя боль вернулась так же неожиданно, как и исчезла.

— И сколько будет длиться этот сладостный миг? — поинтересовалась она, изо всех сил стараясь скрыть обиду.

— Тут все зависит только от нас. Думаю, долго, очень долго.

— Я хочу…

— Чего же?

Шейн посмотрела ему прямо в глаза, надеясь отыскать там те же противоречивые чувства, что ей самой не давали покоя.

— Я хочу знать, — ответила она, — была ли та ночь для тебя чем-то большим, чем простое кувыркание в постели, или нет.

Шейн не стоило говорить эти слова: казалось, холодный ветер охладил его пыл — лицо Чэза стало каменным. Ледяной панцирь оказался слишком крепок. Такая неожиданная перемена не могла не вызвать слез. Шейн потупилась, стараясь скрыть их.

— До того как мы поженились, я предупреждал тебя, что… — сурово напомнил ей Чэз.

— Я знаю.

— Не проси у меня больше, чем я могу дать тебе.

Шейн улыбнулась, своей улыбкой мгновенно разогнав грозу.

— Жаль разочаровывать тебя, но я буду продолжать просить об этом.

— А я буду продолжать отказывать.

— Как хочешь. — Шейн окончательно взяла себя в руки. — Почему бы нам не заняться делами? Это поможет нам скоротать время до вечера.

Чэз притянул ее к себе и подарил мимолетный поцелуй со словами:

— Запомни, я воспользуюсь своим правом при первом же удобном случае.

Сейчас его взгляд напоминал взгляд голодного зверя, готового наброситься на долгожданную пищу, которую вот-вот отнимут.

— Неужели ты думаешь, что чувства, которые нас связывали, когда-нибудь исчезнут? — тихо спросила она.

— Не сомневаюсь в этом, — подтвердил он. — Однажды мы проснемся и поймем, что нас разделяет жаркая пустыня или высокая каменная стена.

— И когда этот день настанет, тебе не придется просить меня уйти — я сама уйду.

Чэз кивнул, но что-то не давало ему разжать объятия. Внутренний голос говорил Шейн, что бессмертная любовь существует, обещал, что их любовь победит все преграды, убеждал, что теперь, когда они нашли друг друга после стольких лет, ничто их больше не разлучит. И все же осторожность взяла верх, и Шейн невероятным усилием воли сделала шаг назад.

— Я пойду представлюсь донье Изабелле, сказала она.

— Я не задержусь.

И они направились в разные стороны.

Открывая дверь кабинета, Шейн мысленно готовила себя к тому, чтобы встретиться с загадочной доньей и мужественно встретить неприятные вести.

Донья Изабелла восседала в кресле перед рабочим столом Чэза и даже не повернула головы, когда вошла Шейн: ее руки были чопорно сложены на коленях, а подбородок высокомерно поднят. Она сидела удивительно прямо, и Шейн даже подумала, что наверняка ее приучали к такой осанке при помощи розог. Она сидела, не двигаясь, в этой позе до тех пор, пока Шейн не подошла к ней. В красивых черных глазах доньи читалась ее мятежная жизнь и стальная воля. «А это уже интересно!» — подумала Шейн и представилась:

— Донья Изабелла, меня зовут Шейн Макинтайр. Я жена Чэза. Простите, что заставила вас ждать, но мы только что приехали.

— Жена?! — На строгом лице женщины отразилось нечто похожее на удивление. — Значит, он выполнил мое требование. Признаюсь, я удивлена.

Шейн опустилась в соседнее кресло, вместо того чтобы сесть напротив; так она надеялась расположить к себе донью.

— И почему же наш брак вас так удивляет? спросила она.

Донья Изабелла бросила на Шейн пронзительный взгляд;

— Я не думала, что он сможет найти женщину, которая согласится жить с ним.

— Я не просто согласилась… Крючковатый нос доньи презрительно фыркнул.

— Поверьте, это отнюдь не располагает меня к вам.

Шейн попыталась перевести серьезный разговор в шутку:

— А мне обязательно нужно понравиться вам?

— Если вам нужна моя поддержка, то вы должны делать все, что в ваших силах, чтобы я была счастлива.

«Любопытно, очень любопытно!» — подумала Шейн, а вслух сообщила:

— Я попросила приготовить для нас кофе. Это хорошее начало?

— Отнюдь. Я предпочитаю чай.

— Как неловко! — Шейн продолжала свою игру. — Боюсь, Пенни снова обидится, если я попрошу его, ковбоя, сделать вам чашку чая.

Улыбка промелькнула на холодном лице доньи.

— Он грубый старик.

— А мне он нравится. Мне нравится его непосредственность.

— Которую он проявляет слишком часто и чрезмерно. Такое поведение неуместно для работника.

— Вы хотите, чтобы я поговорила с ним? — несколько удивленно спросила Шейн.

— А это принесет какую-нибудь пользу?

— Вряд ли.

— Зачем же тогда это нужно? Шейн наклонилась ближе к донье и сказала шепотом:

— Ради удовольствия.

Донья Изабелла хотела было рассмеяться, но тут дверь распахнулась, и вошел Пенни с двумя дымящимися чашками кофе.

— Ваш черный кофе. Хочу заметить, что виски прекрасное дополнение к нему, — сообщил он, со стуком ставя фарфоровые чашки на стол, потом подозрительно уставился на двух молчавших женщин. — Что такое? Почему вы так на меня смотрите?

Собеседницы обменялись понимающими взглядами.