Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно

– Так и весна нынче поздняя, – выступил вперед невысокий, широкоплечий, крепко сбитый мужчина. – Или слухи об этом еще не дошли до Пунто-де-ла-Крус? – Оглянувшись, он жестом подозвал к себе остальных. Потом протянул руку:

– Я – Карлос Орантес.

– А я – Витус.

Орантес взял руку Витуса и потряс ее вверх-вниз, как будто работал с насосом. А уж потом представил членов своей семьи, которые как раз подошли:

– Ана, моя жена. Подойди поближе, женушка!

– Добрый день, Витус, – сказала добродушного вида, вся кругленькая, как сдобная булочка, миловидная женщина, успевшая быстро вытереть руки о передник.

– Это Лупо и Антонио, мои старшие, – Орантес указал на двух подростков, похожих друг на друга как две капли воды. – Как ты понимаешь, Ана в тот раз подарила мне близнецов. – Он весело заморгал. – А вот и Нина, у которой уже сегодня тьма поклонников.

Витус не мог отвести глаз от лица в котором дивно соединились красота и кротость. Ей было никак не больше четырнадцати.

– А вот и мелочь пузатая, – продолжал Орантес, который всегда считал, что, если уж начал дело, надо довести его до конца. – Кончита, Бланка, Педро, Мария, Мануэла... да, и ты тоже, Гаго, – поздоровайтесь с Витусом!

Маленький мальчик – Витус дал бы ему лет пять – подошел последним, низко опустив голову.

– Добрый д-день, – промямлил он, глядя себе под ноги.

– Гаго, сынок, – с напускной строгостью проговорил Орантес, – разве я не объяснял тебе, что надо смотреть людям в лицо, когда здороваешься? Давай-ка, еще раз!

Мальчик испуганно поднял глаза, и сразу стала понятной причина его смущения: детское личико было обезображено заячьей губой и поэтому выглядело слегка перекошенным.

– Д-добрый д-д-день, – Гаго старался пошире открывать рот, произнося эти короткие слова, но это не помогало.

– Браво, это было уже куда лучше! – просиял отец, любовно похлопав ладонью своего младшего по затылку. – Вот бы сразу так! И поскольку раз в жизни мы знакомимся друг с другом, давайте-ка передохнем немного. Сядем рядком да потолкуем ладком.

Орантес наверняка принадлежал к числу людей, которые всегда готовы что-то отметить или отпраздновать.

И вот они все уже расселись на траве и принялись обмениваться последними новостями. А тем временем Изабелла, привязанная к высокому кусту неподалеку, лакомилась овсом из висевшего у нее на шее мешка...

– Ладно, поехали, Витус: до Сан-Кристобаля еще далеко, – сказал возница, отряхивая пыль со штанов. – Я хотел бы быть там еще засветло.

– И правильно, – согласился Орантес, вставая. – Так оно надежнее будет.

Словно придавая больший вес его словам, семейство Орантеса закивало головами:

– Господь да пребудет с вами! – сказал Эмилио на прощание.

– Благослови и вас Господь! – отвечали те.

Изабелла снова потянула повозку по дороге.

Следующий, куда более сильный, приступ кашля случился часа за два до захода солнца. Словно стальными клещами он стискивал легкие Эмилио, и в какие-то несколько секунд лицо его сделалось пунцово-синим. Глаза выкатились из орбит, изо рта вылетали сгустки крови, а он, весь сотрясаясь от конвульсий, пытался вдохнуть воздух, не в силах положить конец своим мукам.

Витус сидел рядом – пораженный и окаменевший. Изабелла остановилась и беспокойно забила копытами. Но вот она задрала голову, и Витус впервые услышал, как громко могут ржать мулы.

Это вырвало его из оцепенения. Он крепко обнял Эмилио за плечи, чтобы тот не свалился с облучка, и начал что-то мягко ему втолковывать. В этот момент юноша в полной мере осознал, что такое беспомощность. «Спокойствие! Спокойствие! Ради Бога, не теряй самообладания!»

Но вот приступ подошел к концу. Эмилио повис на его руках, словно безжизненная кукла.

Витус огляделся. Изабелла стала около хвойной рощицы. Деревья росли широким полукругом, под их сенью можно было переночевать, имея надежную защиту от порывов сухого ветра. Позади них небольшое озерцо. «Для начала, – подумал он, – и это неплохо». Словно между делом, молодой человек достал кармана старика большущий носовой платок и утер кровь с его губ.

– Не тревожься, Эмилио. Мы остановимся здесь передохнуть, пока тебе не станет лучше.

Не в силах произнести ни слова, больной только слабо кивнул.

– Приступ кашля вроде позади. Не вдыхай воздух слишком глубоко, не то снова начнется. Подожди, я помогу тебе сойти на землю... Так, значит, с этим все. Я прислоню тебя спиной вот к этому стволу. Попытайся держать спину прямо и не кашлять, я только поищу веревку.

Несколько секунд спустя он вернулся от повозки с кожаной вожжой и перетянул ею грудь возницы. Саму вожжу он завязал узлом за стволом дерева.

– Так, теперь ты не упадешь. Соберись и дыши ровно!

Больной молча подчинился. Потихоньку его лицо обретало нормальный цвет.

– Вот и ладно, теперь, я думаю, самое плохое уже позади.

– Витус!

– Лучше помолчи, сейчас тебе вредно говорить.

– Хороший ты парень...

– Вот еще!

Молодой человек принес из повозки несколько одеял и соорудил из них подобие ширм, чтобы они защищали старика от ветра, а потом со своим «столовым прибором» пошел по воду, намереваясь собрать заодно хвороста для костерка. Вернувшись к Эмилио, юноша выбрал наиболее прочный сук, крепко сжал его обеими руками и начал тереть острым концом о другой широкий сук. Так он тер довольно долго, но все без толку.

– Что ты задумал? – прохрипел Эмилио, к которому вновь возвращалась жизнь.

– Хочу разжечь огонь, чтобы заварить травяной чай.

– Так ничего не выйдет.

– Почему? Я слышал, что если быстро и с силой тереть дерево разных видов друг о друга, причем быстро, то возникнет такое количество тепла, что вспыхнет огонь.

– А, вот ты о чем! – в глазах Эмилио запрыгали веселые огоньки. – И все-то вам, ученым монахам, известно. Готов поспорить, что, даже если ты будешь тереть до Страшного суда, никакого огня не получишь. А вот волдыри на ладонях – это пожалуйста. Посмотри-ка у меня в ящике под облучком.

– Там лежат два темных кремня. И еще какая-то древесная труха, – через минуту послышался голос Витуса.

– Вот это то, что нужно, сынок. За древесную труху мы должны благодарить древоточцу, которая уже несколько лет как облюбовала мою повозку под жилье. Ударь камни один о другой.

Бьющиеся друг о друга кресала издавали высокие звуки, будто были из металла. И вот уже прямо из-под рук у Витуса вылетела красная искра.

– Ух ты!

Он снова ударил кресала одно о другое – и снова вылетела искра, да большая!