Волчий корень - Николай Старинщиков

Дежурный по РУВД поднял дежурного следователя и двух оперативников. Те почти сутки торчали на рабочем месте, намеревались отдохнуть с часок на стульях. Только легли, опять звонок: «Поехали. Жидкого ограбили». Лучше бы уж Мутного обобрали до нитки. Прокурорского заместителя. Больно ехидный человек. Спасу от него нет никому. Во все щели свой клюв сует. Зато его самого видят то на одном продуктовом складе, то на другом. Бестия, одним словом. Козе понятно, чего он хочет. Всемирной известности, славы и денег. Он их любит больше жизни.

Подошла машина, и группа, спросонья тараща глаза друг на друга, отбыла. Без потерпевшего им, как ни крути, не обойтись.

По пути прихватили с собой Мутного. На самом деле его звали Поляков Александр Иванович. Но в РУВД он был больше известен как Мутный. Если он лазил по складам еще в доперестроечное время, лазит до сих пор и в то же время поносит ментов при каждом удобном случае – кто он тогда на самом деле? Мутный и есть. Неясный, в общем, тип. Под себя гребет, старается.

Мутному пятый десяток идет. Маленький, кругленький. В ширину выглядит больше, чем в высоту. Опытен во многих делах. Спроси у него – даст точный ответ, целое заключение. Настолько круглое, что не ухватишь смысл, как ни старайся.

Подъехали к дому прокурора. Мутный хлопнул дверцей и скрылся в подъезде. Через пять минуть вернулся обескураженный. Вновь бабахнул железом от расстройства чувств.

Народ в машине выжидающе смотрел на своего героя. А тот не спешил – пошли назад к такой-то матери. Утром разберемся. Старый козел не желает открывать. Может, он напоролся и решил пошутить. Немудрено в таком возрасте…

Оперативная машина тронулась, набирая скорость.

– Высадите меня на перекрестке. Дойду. Здесь рядом…

Он вынул из нагрудной кобуры пистолет и с загадочной миной на лице дослал патрон в патронник. Где вы, добрые старые времена, когда у прокурора, кроме рогатки, из оружия была лишь шариковая ручка?

Мутный вышел из машины и покатился прочь, не закрыв за собой дверь, решительный и гордый. Настоящий Колобок…

Оперативная группа прибыла в дежурную часть с пустыми руками. Дежурный офицер требует от группы первичный материал. Все-таки ведь прокурора ограбили, а не Ваню с Заречной улицы! Что дежурный утром представит начальнику? Голую запись в журнале? Оказывается, группа бессильна была что-то предпринять. Разберутся без них.

Утром Прахов «озадачивал» личный состав. За истекшие сутки произошел ряд случаев, в том числе один из ряда вон. Прокурора поставили на четыре кости. Во всяком случае, шли разговоры именно в таком направлении. Опустили чиновника. Впрочем, сам чиновник говорил лишь о грабеже. И еще о том, что пришлось ему ночь напролет шествовать лесной дорогой.

По окончании оперативного совещания начальник РУВД, не удовлетворившись телефонным разговором, направился к потерпевшему лично.

– Здравия желаю, Федор Петрович!

Федор Петрович не ответил. Он словно бы не слышал приветствия, зарываясь носом в бумаги.

Прахов приблизился и подал для приветствия руку. Прокурор пожал ее, не вставая, и продолжил читать бумаги.

– Вопрос у меня, Федор Петрович…

– Ну…

– Как нам это дело проводить? Как грабеж или еще как-нибудь?

– Какой грабеж! Какой разбой! Они же меня, Коля, вывезли за город и бросили там как собаку… Как пса поганого. Пешком ночью пер. Ноги до жопы все истрепал… И еще…

Он вовремя спохватился: не следует говорить всей правды.

– Чего еще-то?

– Пригрозили мне. Не уйдешь, говорят, по-хорошему сам – уйдешь по-плохому. Утопим, сказали, – выскочило у Докукина. – В прорубь, сказали, пустим… Под лед…

Прахов изумился. За более чем тридцатилетний срок службы он впервые слышал, чтобы среди зимы собирались кого-то лишить жизни посредством утопления. Тем более в проруби. Её же долбить еще надо. И держать в таком состоянии постоянно. Делать людям нечего, что ли? Придумал Жидкий. Рот зашить мало за вранье. Через край и суровыми нитками.

– Не веришь? Вот записка, – протянул бумажку Докукин.

Прахов принялся читать.

«Уважаемый прокурор товарищ Жидкий. За время вашего нахождения в должности прошло более чем сорок лет. За истекший период изменились законы, которым вас учили. За это время изменилась ситуация, которая требует самоотдачи. Но вы к этому неспособны. Мало того, что вы не в состоянии идти на жертвы, вы встали на путь укрывательства преступлений…»

Далее шел подробный перечень уголовных дел, возбужденных, но не доведенных до конца под разными предлогами.

«… Учитывая данные обстоятельства, – следовало далее, – просим вас в добровольном порядке покинуть свой пост и уступить место молодым. Должность прокурора района мог бы исполнять, например, Мутный (Поляков А.И.), действия которого во многом сдерживаются вами. В связи с этим у нас имеются все основания предполагать, что вы, дорогой Федор Петрович, действуете из корыстных побуждений. Вина ваша для нас считается доказанной, поэтому наша сторона более не стеснена моральными убеждениями и другими предрассудками. Уйдите с должности мирно, не будоража общественность. Ваши вопли окажутся не более чем бурей в стакане воды и быстро сойдут на нет. В противном случае будем вынуждены принять экстраординарные меры».

И подпись: «Общество беспорочных наблюдателей».

Круто они завернули, если самого Докукина утрамбовать надумали. И уже замену нашли. Шуру Мутного. Хитер оказался заместитель. Скажет: «При чем здесь я?!.. Без меня меня женили!..» И спросить с него будет не с руки.

– Что же нам теперь делать? У нас ведь сообщение. И оно зафиксировано…

– А ничего. Вот мое решение. Заявление на увольнение подам…

Выскользнуть решил. Прахов смотрел на Докукина и не узнавал. Быстро сломался Жидкий. Стоило дунуть на него, и вот вам результат.

– С ума не сходи, старый дурак, – тихо, но внятно проговорил Прахов. – С корабля сбежать надумал? Не выйдет, Федя. Ты же знаешь. У нас уходят в одном случае – по состоянию здоровья.

– Вот я и решил, что не могу больше…

– А это не тебе решать… Низкого ты полета, хотя и прокурор. Поработай до лета, там решим, кем тебя заменить.

Докукин ошалело смотрел на Прахова. Здорово его обработали менты. Уже замену ему собираются подобрать, словно не существует больше прокурорской системы. Не брал бы на лапу – не слушал бы теперь поганые речи.

– Убить обещались, – сморщился прокурор. – Патроны из пистолета все повытаскивали. А мне отчитываться…

– Сколько тебе надо – ящик, два?

Докукин смиренно согнул голову.

– Такого, как ты, нам не сыскать, так что не рыпайся. Сиди и посвистывай. Денег мало? Добавим. А этих голубчиков мы вычислим. Тут Мутный, возможно, замешан. А может, его приткнули, чтобы мозги запудрить. Какие они из себя?