Таша из рода Ратингеров - Евгения Кобрина

моя девочка, никто тебя пороть не станет. Ты только поправляйся. А я напеку для тебя пышных булочек со сладкой глазурью.

Торин внес племянницу в их супружескую спальню и уселся на кровать, не желая расставаться с драгоценной ношей:

— Ни к чему ей твои сладости, Ильма. Она не какая-то там плакса.

Для него все девочки, девушки и женщины звались одинаково — плаксы. Исключение составляла только его жена, а сейчас и племянница.

Ильма улыбнулась мужу:

— Наши сыновья тоже любят эти булочки. Особенно малыш Клаус.

Мужчина нехотя согласился:

— Ладно. Иди уже, пеки свои ароматные булочки, жена. А я побуду с Ташей.

Женщина дотронулась до руки мужа в нежной ласке:

— Все будет хорошо, Торин. Боги не для того вновь даровали тебе племянницу, чтобы сразу её отобрать.

Мужчина кивнул, и Ильма вышла из комнаты. Торин удобнее устроился на кровати, удерживая девочку на руках:

— Ты не умрешь, я запрещаю тебе. Ты слышишь? Ты не сдашься, слышишь меня?

И Таша не сдалась, ей просто не позволили. Торин, Ильма и лекарь выходили её, как малого ребенка. Особенно Торин. Дядя не отходил от Таши ни на минуту, почти всегда укачивая в своих сильных руках. Он постоянно разговаривал с ней, и Таша ему отвечала в жарком бреду. В эти дни Торин многое узнал о своей племяннице, о её счастливом детстве, несладкой жизни в доме отчима и скором взрослении. Он узнал о добром отце девушки Рате, завистливой сводной сестре Кирии, жадном отчиме графе Брантосе, молодом короле, хмуром бароне Хьюго и его красивом сыне Никэле. Но больше всего Торин узнал о матери Таши и к третьему дню болезни девушки почти простил Амелии её обман. Амелия очень сильно любила дочь, Торин сразу это понял. Её обман был вызван заботой о родном ребенке — женщина искренне считала, что Таше будет лучше вдалеке от семьи и наследия Ратингеров. Торин не был с ней согласен в этом вопросе, но понимал её опасения.

А на четвертый день, когда болезнь Таши подвела её к самому порогу смерти, Торин окончательно понял всю силу любви, страха и отчаянья Амелии. Он признал, что его невестка очень храбрая и сильная женщина, она сделала невозможное. Она вырастила свою дочь и смогла усмирить в ней буйную наследную кровь Ратингеров. В этот день, который навсегда останется в его памяти, Торин, как обычно, укачивал девушку в своих руках. Вдруг Таша распахнула свои синие глаза, в которых в первый раз со дня приезда было осознание. Она внимательно взглянула на дядю:

— Я умерла?

— Нет. И не умрешь, — заявил он.

Девушка присмотрелась к нему и сказала:

— Ты похож на моего отца. Ты мой дядя Торин?

— Да, Таша. Я твой дядя Торин.

— Значит, я все-таки доехала, — легкая улыбка коснулась её губ. — Медальон. Возьми его. Напиши моей маме, что я выполнила её наказ.

Торин сжал её руку на медальоне, не позволяя девушке сорвать с шеи цепочку:

— Нет, не снимай. Твоя мать велела его не снимать.

— Ты читал письмо, — сообразила Таша. Торин кивнул, он нашел письмо в её вещах и перечитал его бессчётное количество раз. Таша пожурила: — Чужие письма читать нехорошо.

— Я знаю, — только и ответил мужчина.

Вдруг девушка выгнулась дугой и зажмурила глаза. Торин испугался:

— Что? Где болит? Сейчас позову лекаря!

— Нет, — остановила его Таша и с силой, которую мужчина не ожидал от больной девочки, схватила за руку. — Не надо, — прохрипела она, а потом заглянула ему в глаза: — Уйди из комнаты, — Торин не понял, о чем она говорит. Таша сильнее сжала его руку: — Уйди. Сейчас.

— Я не оставлю тебя.

Она медленно сглотнула, преодолевая боль, и прохрипела:

— Я не хочу тебя ранить… сила… наследие крови… Не могу сейчас сдержать…

Того, что случилось потом, Торин не забудет до конца своих дней. Только тогда мужчина до конца осознал, что его племянница была истинной наследницей их древнего рода. А все страшные сказки, рассказанные Торину в детстве, обрели для него новый смысл.

Глава 9

Таша скоро поправлялась и стала принимать посетителей. Одним солнечным утром Ильма привела к ней трех своих сыновей. Хмурому Порто было уже десять лет, и он злился, что его оторвали от тренировки воинов, чтобы увидеться с какой-то хлипкой девчонкой. Семилетний Лютер жевал булочку и рассматривал Ташу своими изумительно синими глазами, точь-в-точь, как у неё. А маленький трехлетний Клаус сразу спрыгнул с рук матери и ловко залез на Ташину постель. Он протянул свою пухлую ручку и коснулся волос девушки, которые изрядно потускнели после болезни. Мальчик обернулся к маме:

— Это моя сестра?

— Да, милый. Эта Таша, твоя старшая сестра.

— Привет, — улыбнулся малыш. — Я Клаус, твой брат.

— Здравствуй, Клаус.

— Я Порто, — буркнул мальчишка, недовольный, что теперь не он старший ребенок в семье, и посмотрел на мать: — Теперь я могу вернуться на тренировку?

Ильма недовольно поджала губы, но кивнула. Порто и след простыл. Лютер хотел улизнуть вслед за братом, но мать ухватила его за руку и подвела к Ташиной постели:

— Это Лютер, мой средний сын. Поздоровайся со своей сестрой.

— Привет, — сказал мальчик и снова укусил булочку.

— Здравствуй, Лютер, — ответила ему Таша. — Вот смотрю в твои глаза и вижу свои.

Мальчик не понял, что это она сказала и отчего его мама так странно улыбается. Он нахмурился и заявил:

— Мне тоже надо на тренировку воинов.

Ильма согласно кивнула, и её средний сын быстро убежал вслед за старшим. Таша посмотрела на Клауса, который примостился возле неё, кажется, собираясь тут и уснуть:

— А тебе, Клаус, не надо на тренировку воинов?

Малыш сразу оживился и посмотрел на мать, но та заметила:

— Еще нет. Но уже скоро.

— Мне уже вырезали деревянный меч, — гордо заметил мальчишка. — Хочешь, покажу?

— Да, — ответила Таша.

Ребенок быстро слез с кровати у убежал за своим мечом. Ильма проводила его улыбчивым взглядом и присела возле Таши:

— Как ты себя чувствуешь сегодня, милая? Хорошо спала?

— Да, спасибо. Все в порядке. Я думаю, что уже могу встать и немного прогуляться на свежем воздухе.

Ильма встревожилась:

— Мне кажется, для этого еще рано, — а потом доверительно сообщила: — Если Торин узнает, что я разрешила тебе вставать, у меня будут проблемы.

Таша усмехнулась: её дядя носился с ней, точно она была стеклянная и могла в любой момент разбиться:

— А мы ему не скажем. Я слышала, он с самого утра уехал на охоту.

Ильма кивнула и задумалась,