Дьявольские наслаждения - Джиллиан Хантер

Тонкие пальцы Харриет сжимали палку, с которой она не расставалась каждую ночь. Эмма наклонилась, чтобы забрать это «оружие» из кулачка девочки, но передумала. Кто знает, какие кошмары преследуют ее во сне? А если то, что она видела в жизни? Если девочке это нужно, чтобы заснуть, то пусть спит с дубинкой хотя бы еще несколько дней.

— Эй ты, франт! — выкрикнула Харриет и резко села в кровати с поднятым в руке «оружием». — А ну, гони назад мою гинею, гнусный подонок, не то выпущу тебе кишки!

Эмма вздрогнула и нагнулась, чтобы вытащить палку из кулачка девочки.

— Харриет, Харриет, проснись! Это тебе снится. Слышишь меня? В этом доме тебе ничто не угрожает. — И здесь нет… — Эмма запнулась, — гнусных подонков, здесь твои друзья.

— Леди Лайонс? — Харриет заморгала, просыпаясь, и сконфуженно улыбнулась. — Будете знать, как тихонько подкрадываться. Все-то вам неймется. Я чуть вас не оглоушила палкой.

Было бы два человека, которых оглоушили за один день… Это уж слишком, подумала Эмма.

— Харриет, я предупреждала — не употребляй просторечных форм и следи за тем, как ты произносишь слова. Ты глотаешь буквы, и голос у тебя такой пронзительный, что может распугать конную гвардию на параде.

Харриет засмеялась:

— Вот уж скажете, мэм! — Она обхватила худенькие коленки и устроилась поудобнее, чтобы поболтать. — Вы что-то припозднились. Небось, были с его светлостью? Красавчик, ничего не скажешь. От таких мурашки по спине бегают.

У Эммы зажгло затылок. Либо Харриет обладает сверхъестественной проницательностью, либо у нее, Эммы, виноватый вид.

— Тише, Харриет, и воздержись от неприличных замечаний. Eгo светлость… Господи, он еще не стал герцогом. Для нас он — лорд Вулвертон.

— Он Волк, и все тут, — со знанием дела улыбнулась Харриет. — А что это значит, мы с вами знаем, да?

Эмма удивленно подняла бровь.

— Даже если и знаем, то ни в коем случае не станем об этом говорить, а тем более — обсуждать то, о чем мы с тобой догадываемся, с другими, менее опытными девочками.

— Но кто-то же должен их просветить? — с ехидной улыбкой сказала Харриет.

Эмма чувствовала удивительное легкомыслие. Вероятно, это запоздалая реакция после собственного любовного опыта.

— Нет, моя девочка, это сделаем не мы с тобой. Когда женщина выходит замуж, ее наставником в таких делах становится муж.

Харриет фыркнула.

— Разговор слепого с немым. Если вы хотите, чтобы мы всему научились, то отправьте нас на парочку ночей к миссис Уотсон, в бордель на Брутон-стрит. Я слыхала, она дает уроки по любовной части.

— У меня кровь стынет при одной только мысли.

— Там кровь не застынет.

— Харриет, успокой меня и скажи, что ты никогда не работала в подобном заведении, — в ужасе прошептала Эмма.

— Я там как-то работала, — прошептала в ответ Харриет, — но всего лишь служанкой на побегушках, да и то недолго, пока меня не застукали, когда я подглядывала в щелочку. Ну! Чего я насмотрелась! Некоторые такое вытворяли… словно они ненормальные. Понимаете, о чем я? Ну, куда мужчины пихают свои…

Эмма закрыла глаза.

— Никогда, слышишь, никогда никому не обмолвись о том, что ты работала в этом притоне. Поняла? С этим покончено! Забудь об этом, словно ничего не было!

Такой совет всегда давал отец Эммы, когда кто-либо из детей прибегал к нему пожаловаться на обиду. Правда, Эмма не была уверена, что человек всегда может все забыть.

Харриет так пристально смотрела на Эмму, что той сделалось неловко.

— Леди Лайонс, а вы хоть раз в жизни сделали что-нибудь плохое? Небось, нет.

— Конечно, делала. Как и все.

— Да я не про то говорю. Ну, не про то, чтобы стянуть лишнее печенье с подноса. Я про настоящий грех, когда вы стали взрослой. Что-то такое, от чего страшно заснуть.

Эмма покачала головой:

— Леди не задают таких вопросов, а ты, нравится тебе или нет, обязательно станешь леди. А теперь спи. Ты разбудишь девочек.

Харриет улеглась, но тут же снова села, опершись на локоть.

— Я вас не выдам, если вы будете ко мне хорошо относиться.

Эмма резко обернулась. У нее волосы зашевелились. Конечно, было бы лучше оставить это замечание без внимания.

— Не выдашь меня? Ты о чем?

— Я про вашу соперницу, мэм. Про эту тощую леди Клипстоун. Она настрочила письма родителям девочек и пообещала учить их три месяца бесплатно.

Эмма сощурилась.

— Мстительная женщина.

— Ага. И это еще не все. Хотите узнать?

— Нет, не хочу.

Хотя, конечно, Эмме очень хотелось узнать.

— Она и меня переманивает. Moi[2]. Во! Здорово я сказала по-французски?

У Эммы было такое ощущение, будто она стоит на краю дурно пахнущей выгребной ямы.

— Но почему, скажи на милость, леди Клипстоун хочет тебя переманить?

Харриет постучала себя указательным пальцем по виску.

— Ей нужны мои мозги.

— Что? — не поверила Эмма. — Но ты ведь только начала обучаться всему необходимому для молодой леди.

— Ага. Но я знаю много секретов. Я же все вижу, и я не оглохшая.

— Не глухая, — машинально поправила ее Эмма. — Харриет, ты здесь всего две недели, даже меньше. Не представляю, что такого интересного ты могла увидеть и услышать.

— А вот и неправда. — Харриет хитро усмехнулась. — Я же как мышонок — везде поспеваю.

Эмма огорченно смотрела на свою ученицу.

— Харриет, надеюсь, что все увиденное или услышанное ты будешь держать при себе. Ты должна сосредоточиться на уроках.

— Неужто я такая неблагодарная? — хмыкнула Харриет.

— Хочу думать, что нет.

— Я вас не предам, леди Лайонс.

— Как мне повезло, — пробормотала Эмма и повернулась к кроватям других девочек. Господи, неужели ей удастся превратить этого сорванца в воспитанную юную леди?

— Не вешайте нос, леди Лайонс. И не позволяйте ей вас обставить.

— Что ты хочешь этим сказать? — прошептала сквозь зубы Эмма.

— Да я про леди Клипстоун. Если она унюхает скандал — а этот Волк так на скандал и нарывается, — то… — тут Харриет провела ладонью по горлу, — вам крышка.

Эмма прищурилась.

— Ты полагаешь, что меня так легко победить?

Харриет нырнула под одеяло.

— Если я на вашей стороне, то нет. Услуга за услугу. Сговорились?