Спаситель демократии - Анатолий Галкин

Троица склонилась над столом… Кузькин брал из газеты данные по выборам, рисовал на карте кружочки и вписывал туда циферки. В результате получилось, что на пяти участках, которые были близко от штаба Афонина, за него проголосовало три четверти избирателей. На тех, которые чуть подальше – половина. А на дальних окраинах Ветлуги – всего четверть.

Кузькин зарычал, как лев, и хлопнул ладонью по столу:

– Это же просто тихий ужас! Что хотят, то и воротят!.. Тут у них на штабе шпиль низкий. А если Бублик подключится к Останкинской башне, то он сделает Афонина мэром Москвы?.. Потом они могут и в мировом масштабе! Даже страшно становится… Тут будешь спрашивать шепотом: «А что потом, а что потом»?.. Значит так! Всем проверить оружие! Начинаем обыск со штаба. Потом рванем на квартиру Афонина. Затем на его дачу.

– А ордер на обыск?

– Ты что, Ирина, не поняла? Мы сейчас демократию спасаем! А ты о формальностях..

Каждый поехал на своей машине. От этого не стало больше народа, но психологически было спокойней. Три авто значительно сильней, чем одно!

Еще недели не прошло после выборов, а дом номер девять на улице Героев Перекопа опустел. Из штаба Афонина вывезли оргтехнику и самые ценные вещи. Охрана стерегла плакаты, три кадки с пальмами и мебель в пустых кабинетах.

Кузькин даже не стал доставать документы. И говорить ничего не стал. Он просто распахнул входную дверь и ворвался в холл с видом победителя. Прямо, как Жуков в Берлин!

Проходя мимо поста охраны, Лев небрежно бросил: «Эти со мной»… Багрова и Хилькевич шли сзади, напоминая адъютантов маршала.

Давно замечено, что собаки кусают лишь тех, кто их боится, и догоняют лишь тех, кто убегает… Вот так и вахтеры – они проверяют пропуска только у тех, кто их предъявляет. А кто с орлиным взглядом ломится «грудью вперед бравой», то тот, очевидно, имеет право и так пройти.

На третьем этаже были открыты все комнаты. Самая шикарная мебель была в зале, выходившем на фасад. Как раз наверху башенка, на которой купол, на котором шпиль…

Кузькин распахнул дверь балкона, и все трое вышли на это красивое, но ветхое сооружение. Возле чугунной стремянки, ведущей на крышу, валялся моток провода. Один его конец тянулся наверх… Если отойти к самому краю балконной ограды, то было видно, что на шпиле прикручена лохматая антенна.

Вот теперь вообще никаких сомнений не оставалось. Все трое четко представляли, как в день выборов над кейсом сидел Бублик и заставлял народ голосовать под свою дудочку. Прямо, как Нильс, ведущий крыс в море…

Они завершали осмотр второго этажа, когда вдруг появился охранник. Он обратился к Кузькину робко, понимая, что делает огромную глупость:

– Простите, а вы из какой организации?

– Мы, друг, не из организации. Мы сами по себе… Я покупаю этот дом! Вместе с башенкой и подвалами!.. Здесь есть подвалы?

– Есть! Но они заперты.

– Ключи найдешь?

– Тогда веди нас, цербер. Вперед, наш аргус… Это я по латыни говорю. Тебе не понять.

Охранник имел лакейскую душу и бегал, стараясь угодить покупателю дома… Подвалы были хорошие. В них было много хлама, но Муромцева там не было. Как и генеральши Риты Сидоровой.

Намекнув на хорошие чаевые, Кузькин узнал у «цербера», что городской квартиры Афонин пока не имеет, а живет или в шикарном коттедже рядом с поселком Уварово, или в уютной даче за Черным озером.

Уварово не было элитным поселком. Но забор в особняке Афонина был похож на Великую китайскую стенку. Даже хуже – здесь есть сигнализация и колючка в три ряда, а там нет.

Кузькин нашел холм с видом на поляну, усадил всех троих и объявил «Совет в Филях».

– Значит так, ребята. Если мы не находим решения, то через час я еду в Москву. К вечеру возвращаюсь с динамитом и дымовыми шашками… Забор взрываем одновременно в трех местах, и каждый бежит к подвалам, разбрасывая дымовухи… Успех нам обеспечен потому, что они обалдеют от нахальства. Мы такого натворим – просто тихий ужас!

Паша Муромцев лежал с девушкой на кровати. Такое бывало и раньше, но впервые в жизни он был недоволен этим положением… Никому из охраны не охота сидеть в подвале. Поэтому они связали пленников по всей форме и пошли наверх.

Маргариту они опасались меньше – ей связали ноги и руки за спиной. Скрутили и положили на койку рядышком с Павлом, который лежал на спине навытяжку. Ему закинули руки за голову и примотали к верхней кроватной спинке, а ноги, соответственно, к нижней…

Рита могла повернуться на бок, согнуть ноги, скорчиться, а он лежал на спине, как тот оловянный солдатик. Через два часа затекло все, что могло затечь.

– Нам, Рита, надо бежать!

– Хорошая шутка… Если бы мы на печи лежали, то дали бы ей команду. А про кровати в сказках ничего не сказано.

– Тоже хорошая шутка… А теперь серьезно. У тебя, Марго, зубы крепкие?

– Не жалуюсь. В Одессе грецкие орехи только так колола… Павлик, а они нас убьют?

– Если не убежим, то убьют… Переворачивайся на живот и ползи ко мне на грудь. Ну, прямо мыльная опера получается… Коленками осторожно – не везде дави!

Ей предстояло простое действие! В обычных условиях сменить позу – нужны секунды. А тут Рита ползла, как улитка по кабачку… Два раза он пытался помочь, но только дергался и сбрасывал ее с себя.

Наконец она доползла и дотянулась зубами до узла над его головой. Дотянулась и начала грызть грязную веревку. Та вначале крепилась, потом стала лохматиться и расползаться… К концу процедуры Павел начал натурально терять сознание. Он задыхался – довольно плотная одесситка лежала сверху, а ее грудь утыкалась ему в лицо, затыкая и рот, и нос… Но всему бывает конец! Марго догрызла последние ниточки, отвалилась в сторону. Муромцев смог вдохнуть полной грудью и сесть, вытягивая вперед руки…

Остальное было делом техники… Паша долго распутывал путы на своих ногах, а потом принялся освобождать Риту. Ей пришлось лечь на живот, подставляя связанные за спиной руки.

Эти гады-охранники его вязали толстыми жгутами, похожими на скрученные бинты. Маргарите, как женщине, достался тонкий цветной шпагат. Множество завязок и каждая из них – Гордиев узел… Муромцев старался, как мог. Он распутывал, растягивал, разгрызал веревки.

Вероятно, что Рита прониклась доверием и нежностью к тому, кто вызволял ее из плена. Во всех сказках освободитель получает принцессу всю целиком!.. Но пока она могла только говорить.

– Ты устал, Павлик? Я так тебе благодарна… Если мы спасемся, то я на все согласна!

– Об этом – потом!.. Ты лучше вспомни во всех деталях разговоры своего мужа и Бублика.

– Во всех деталях я и не знаю. Я же не постоянно подслушивала, а так – от случая к случаю… Последние два раза Бублик приходил с чемоданчиком, в котором был прибор с гипнозом. И Дима научился управлять этой штукой.