Убийственная лыжня - Йорг Маурер

— Но при условии, что тезис Ангерера верный, — добавил Еннервайн. — Несмотря на все, наверняка интересные находки и заключения, я должен констатировать, что сегодня мы ничего не обнаружили, что могло бы доказать постороннее воздействие. Нет пули, нет лыжи, нет дополнительного свидетеля…

Еннервайн сделал такую же продолжительную паузу, как перед этим Беккер. Все ожидали решающего слова мастера, заявления шефа, речи Великого председателя. Но Еннервайн был краток.

— …поэтому я предложу сегодня моему начальству и прокурору прекратить расследования.

Баста. Никакой пули, никакой лыжи. Никакого следа крови, который тянется от территории трамплина, мимо судейского стола и до одиночной камеры далекого Юваскюля (JVA), где пожизненно томятся одичавшие ненавистники спорта и обидчики датчанина.

— Тогда собираем наши вещи?

— Да.

Было еще раннее послеобеденное время, меж тем собралось несколько любопытных, но они могли наблюдать только отступление команды.

— Извините, а полицейские здесь настоящие? — спросил кто-то, когда люди Беккера проносили мимо них свои ящики. — А может, снимается детективный фильм? А вон тот, это ведь Хью Грант или?..

Калим аль-Хасид и его телохранитель Юсуф стояли где-то на этом свете вместе, на обычном расстоянии в пяти или шести метрах друг от друга, в досягаемости для прыжка, на расстоянии слышимости и на расстоянии выстрела. Где-то на этом свете, потому что с фойе отелей все обстояло так же, как и с ресторанами фастфуда. Находясь внутри, невозможно угадать, на каком континенте ты находишься. Но в задачи Юсуфа не входило знать, где он сейчас как раз находился. Его работа заключалась в том, чтобы Калим аль-Хасид пережил день, где бы он ни находился. Объект Юсуфа наконец-то обнаружил долгожданного спонсора в толпе в холле отеля, он махнул ему рукой, и оба буквально провалились в кожаный диван. Не прошло и пяти минут, и Калим уже изображал руками огромный трамплин для прыжков, который выступает далеко в море. Наверное, так Одиссей объяснял своим спутникам дорогу на Итаку, но при этом он в отличие от Калима не опрокинул цветочную вазу. Юсуф устроился так, чтобы ему были видны входные двери.

— Это будет трамплин с искусственным покрытием? — спросил спонсор.

— Ни в коем случае, нет, никакого искусственного покрытия! — ответил храбрый спортивный мечтатель из Дубая и попытался промокнуть вылившуюся из вазы воду. — Это будет настоящий, оригинальный, скандинавский трамплин для прыжков на лыжах с белым снегом, с рыхлым снегом, с вечным снегом, со снежным настом, со свечением и со всем, что положено.

— А как вообще будет «снег» по-арабски? — спросил спонсор.

— Видите ли, мы, жители пустыни, всегда любим это описывать. Ослепительный дар неба, который в Европе сокращает людям путь и озаряет их сердца — что-то в этом роде.

— А разве нет более короткого слова для обозначения снега?

— Я планирую ввести в арабский язык пару десятков выражений для обозначения снега. Когда снег там появится, то найдутся и слова для него. Но вначале снег должен произвести на людей непосредственное впечатление. Снег должен быть таким белым, чтобы дети выбежали на снежную полосу и чтобы им захотелось поиграть в снежки.

— Играть в снежки с искусственным снегом?

— Искусственный снег! — воскликнул Калим аль-Хасид в ужасе. — Да как вы можете так думать. Это не входит в мою философию. Конечно, настоящий снег!

— Настоящий снег в Дубае?

— Мы завезем, ну как пример, настоящий снег с Альгойских Альп самолетами. В понедельник будет Оберстдорфский снег, во вторник оригинальные брызги шампанского из Калгари, в среду финский вечный снег из Тампере. И затем: согласованные линии продукта. В первый день в окрестных ресторанах будут подавать оригинальные Альгойские сырные клецки, на следующий день сочные американские бифштексы, какие только можно себе представить, на третий день…

— Очень любопытно, — сказал спонсор.

— Вы хитрец, вы меня подловили! — засмеялся Калим. — Но принцип ясен. Только оригиналы, никакой подделки. Это моя философия.

Юсуф продолжал наблюдать за прибывающими гостями отеля. Он учитывал всех, контролировал всех, даже старую маленькую хрупкую даму, которая как раз с трудом проходила через распашную дверь и выглядела так безобидно с подкрашенными в голубой тон волосами, с потертым чемоданчиком и неловким жеманством. Именно таких выглядящих совершенно мирно созданий Юсуф осматривал особенно внимательно. Но как раз эта хрупкая маленькая дама была, вероятно, настоящей хрупкой маленькой дамой, и он беспрепятственно пропустил ее. Потом вошел один тип, который хотел казаться совершенно хладнокровным, он изучал проспект у регистрационной стойки, но его короткие, бросаемые украдкой взгляды в сторону камеры наблюдения в фойе отеля выдавали в нем того, кто зарабатывал себе на жизнь не торговлей овощами. Юсуф знал его, это был мелкий скупщик добытого преступным путем имущества в магазине художественных изделий. Уровень тревоги ниже. Никакой опасности для его объекта.

Юсуф расслабился. Он размышлял о событиях в новогодний день. Своему работодателю Калим аль-Хасиду он ничего не рассказывал. Не хотел ставить себя в неловкое положение, если он признается, что вообще не владеет ситуацией. Вся эта история совсем не подходила в качестве рекомендации для телохранителя. Он вступил в контакт с несколькими присутствовавшими там коллегами, немного с ними поболтал, и затем, как бы вскользь, незаметно, насколько это было возможно, спросил, не заметили ли они чего-то необычного. Никто ничего не заметил. Никто ничего не видел. Он отдал на анализ в лабораторию кусочек ковра из ВИП-ложи, окончательных результатов пока еще не было, но химик уже сказал ему, что на ковре действительно были следы крови, на которые он тогда обратил внимание из-за их темноватой окраски. Следы крови могли принадлежать даже разным людям. Но у Юсуфа в отличие от полиции, конечно, не было базы данных, с которыми он мог сравнить следы. Юсуф слышал, что в окружении итальянской мафии был какой-то сумасшедший, который создал Сеть, которая собирала по всему миру кровь, слюну и отпечатки пальцев известных современников. Эти вещи можно было использовать для того, чтобы оставлять ложные следы, добиваться шантажом политических решений, чтобы на высшем уровне вмешиваться в ход мировых событий. Юсуф собирался вступить в контакт с этим австрийцем (а это и был австриец).

Компьютеры свезли вниз, отсоединили удлинитель 0,5 переходника XY4, стащили ящики, загрузили машины, и гаупткомиссар Губертус Еннервайн отошел немного в сторону, чтобы поразмышлять над мелочью, которая засела у него в голове. Прежде чем позвонить своему шефу, чтобы окончательно закрыть дело, он хотел пройтись еще по одному следу.

Уже утром он поговорил по телефону с Марией. Доктор Мария Шмальфус была полицейским психологом и тоже входила в команду. Ее не взяли сюда, так как случай казался очень сомнительным. Еннервайн дал Марии поручение. Сейчас он звонил ей. Она быстро взяла трубку, поскольку уже ждала его звонка.