Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного - Роберт Д. Каплан

Посмотрите на список самых экономически слабых стран в мире, и вы увидите, что в большинстве своем они не имеют выхода к морю.[61]Обратите внимание, что тропические страны (в районе между 23–45° северной и южной широты) обычно бедны, а богатые страны расположены в основном в средних и высоких широтах. Стоит также отметить тот факт, что государства с умеренным климатом, находящиеся в Евразии, земли которых протянулись с запада на восток, намного богаче, нежели простирающаяся с севера на юг Черная Африка. Это произошло не в последнюю очередь потому, что технологический прогресс быстрее проходит в рамках одних широт, с одинаковым климатом, где особенности выращивания растений и животноводства становятся известными на больших территориях намного быстрее. Не случайно беднейшие мировые регионы часто расположены там, где плодородие почвы, с одной стороны, способствует большой плотности населения, но, с другой стороны, они сильно удалены от транспортных узлов, таких как морские порты и железные дороги, что препятствует их экономическому росту. Примером могут служить Центральная Индия и расположенные внутри континента страны Африки.[62]

Еще одним удивительным итогом географического детерминизма является наблюдение ныне покойного географа Пола Уитли, который отметил, что на высоте уже 500 м над уровнем моря санскрит не услышать, поэтому можно сделать вывод, что индийская культура была преимущественно низинной.[63]

Но, прежде чем мы пойдем дальше, позвольте обратить внимание на пример США. Именно география в значительной мере способствовала процветанию Америки, и именно она в конечном счете, возможно, объясняет американский общечеловеческий альтруизм. При этом, как отмечает Джон Адамс, у американцев нет никакой особой судьбы, и их природа ничем не отличается от природы любых других народов.[64]Историк Джон Киган поясняет нам, что Америка и Великобритания смогли достичь свободы только потому, что моря защитили их от «врагов, накрепко связанных с землей». Милитаризм и прагматизм континентальной Европы XX столетия, на которые американцы привыкли поглядывать свысока, были следствием географии, а не нрава. Интересы государств и империй в рамках перенаселенного континента постоянно переплетались и сталкивались. Но ни у одной нации в Европе не было пути к отступлению через океан. Как следствие, их внешняя политика никак не могла быть основана на моральных универсалиях, и до появления по окончании Второй мировой войны американской гегемонии они вынуждены были попросту накапливать военную мощь.[65]Роскошь американского идеализма является результатом не только наличия двух океанов. Эти же океаны обеспечили Америке доступ к двум значимым в плане политики и экономики регионам мира — доступ к Европе через Атлантический океан и к Восточной Азии через Тихий океан (одновременно с этим США обладали и собственными природными богатствами).[66]И тем не менее эти два океана, которые отделяют Америку от других континентов тысячами километров водной глади, позволили ей «подцепить» тот самый опасный штамм изоляционизма, рецидивы которого встречаются и сегодня. Действительно, за исключением интересов в Западном полушарии Соединенные Штаты почти два века неотступно отказывались участвовать в мировой политике. И даже развал системы европейских государств в 1940 г. не заставил Америку вступить во Вторую мировую войну. США в войну вступили только после нападения Японии на Перл-Харбор, да и после окончания войны США вновь удалились от мировых дел. И так было вплоть до начала возвышения СССР и нападения Северной Кореи на Южную, когда Соединенные Штаты были вынуждены вернуть свои войска в Европу и Азию.[67]Со времен окончания холодной войны внешнеполитические элиты США метались между квазиизоляционизмом и идеалистическим интервенционизмом, и причина подобных метаний — в расположении страны между двумя океанами.

Географию «не покорили, а забыли», отмечает Якуб Григиел, исследователь из Университета Джонса Хопкинса.[68]«То, что технический прогресс зачеркнул географию, является всего-навсего возможным заблуждением», — пишет Колин Грей, который долгое время консультировал правительства Великобритании и США в вопросах военной стратегии. Постоянное влияние, или контроль, требует, по словам Грея, физического присутствия воинских контингентов на территории, которая является предметом спора. Мы неоднократно могли убедиться в этом на примере Ирака и Афганистана. Следовательно, тот, кто продолжает считать, что современная военная логистика навсегда подчинила себе географию, ничего в этой самой логистике как науке о перемещении значительного количества личного состава и соответствующих объемов грузов с одного континента на другой не понимает вообще. Мой личный опыт перемещений по Ираку с 1-й дивизией морской пехоты был только малой толикой той огромной интендантской задачи, в ходе выполнения которой личный состав и боевая техника перевозились по морю на расстояние в тысячи километров из Северной Америки в район Персидского залива. В своем поразительно проницательном анализе, сделанном в 1999 г., американский военный историк Уильямсон Мюррей писал, что новый век откроет для США новую перспективу борьбы с суровой географической реальностью наличия двух океанов, которые существенно ограничивают и делают безумно дорогим развертывание наших наземных сил в удаленных точках земного шара. Хотя некоторые войны и операции по спасению граждан могут быть успешно проведены в виде воздушно-десантных рейдов (в этой связи вспоминается операция израильского спецназа по спасению захваченных заложников — пассажиров авиалайнера — в аэропорту угандийского города Энтеббе в 1976 г.), но даже в таких операциях необходимо всячески принимать во внимание физические особенности местности. Именно характер местности в итоге может определить темпы и методы ведения военных действий. Так, война между Великобританией и Аргентиной за контроль над Фолклендскими островами в 1982 г. разворачивалась медленно именно по причине того, что острова окружены огромными океанскими просторами. А вот равнинные пустыни Кувейта и Ирака в ходе войны в Персидском заливе за освобождение и восстановление независимости Кувейта в 1991 г. способствовали результативности ударов с воздуха. В то время как неспособность удерживать огромные и густонаселенные территории Ирака во время Второй войны в Персидском заливе наглядно продемонстрировала явные ограничения превосходства в воздухе и, таким образом, сделала вооруженные силы США заложниками географии. Самолеты могут бомбить, но не могут справляться с транспортировкой необходимых объемов грузов, как и не способны обеспечивать контроль над наземными территориями.[69]Более того, во многих случаях авиация нуждается в аэродромах, которые были бы относительно близко расположены.