Серебряный орел - Бен Кейн

По одной из таких дорог они спешили сейчас, ожидая, что их вот-вот окликнут.

Как это ни удивительно, огромный форт не предназначался для отражения штурма — легионеры всегда предпочитали не отсиживаться за стенами, а сражаться в открытом поле. Внушительные оборонительные сооружения были нужны лишь на случай неожиданного нападения. Если о появлении врагов удавалось узнать заблаговременно, командиры собирали воинов на интерваллуме — открытом пространстве, отделяющем защитный вал от лагерных построек, — и войско, в заученном порядке, выходило на бой. В поле легионерам не было соперников. Хорошо обученные да с тактикой Тарквиния, горделиво думал Ромул, они могли разгромить любого противника, пешего или конного.

В битве лицом к лицу Забытый легион был непобедим.

— Стой! — Тарквиний подошел к Бренну и пощупал пульс Пакора.

— Живой? — осведомился галл.

— Еле-еле, — ответил, поморщившись, Тарквиний. — Нужно торопиться.

Ромул вгляделся в пепельно-серое лицо Пакора и внезапно осознал, что они оказались в совершенно отчаянном положении. Времени прошло немало, и скифион вполне мог сделать свое черное дело. Командир легиона, несомненно, скоро умрет, а их, как единственных уцелевших, обвинят в его смерти. Ни один из высокопоставленных командиров парфянского войска, тем более если он чего-то стоил как воин, не упустил бы случая покарать людей, которые допустили подобный исход. Они убежали от скифов только для того, чтобы их казнили свои.

Тарквиний, безусловно, понимал все это, однако хотел спасти Пакора. А Митра указал ему обратный путь в Рим.

Как тонущий цепляется за подвернувшееся бревно, так Ромул уцепился за эту мысль.

От ворот их отделяло менее тридцати шагов, дальность броска пилума, но их все еще никто не окликнул. Это был непорядок. Подходить к форту, не назвавшись, не должен был никто.

— Псы ленивые. У огня небось валяются, — пробормотал Ромул.

Действительно, стражам разрешалось ненадолго спускаться в теплое караульное помещение, имевшееся в каждой башне, чтобы отогреть закоченевшие руки и ноги. На деле же они торчали в тепле столько времени, сколько позволял караульный начальник.

— Значит, пора их разбудить. — Тарквиний вышел вперед и несколько раз стукнул рукоятью своей боевой секиры по толстым доскам ворот. Глухой звук далеко разносился в морозном воздухе.

Они ждали молча.

Этруск приготовился снова колотить в ворота, но тут сверху донесся безошибочно узнаваемый топот подбитых гвоздями сандалий по деревянному настилу. Через несколько мгновений наверху показалось бледное лицо.

— Кто идет? — В голосе часового, разглядывавшего сквозь продолжавшуюся метель стоявших внизу, отчетливо слышался страх. Форт редко посещали посторонние, а среди ночи вообще никто ни разу не приходил. — Назовитесь!

— Открывай, дурак! — нетерпеливо крикнул Ромул. — Пакора ранили.

Ответом было молчание, словно воин не верил своим ушам.

— Шевелись, ты, кусок дерьма! — потребовал Тарквиний.

Часовой был потрясен.

— Слушаюсь! — Он повернулся и сбежал по лестнице, на ходу громко вызывая гревшихся в помещении товарищей.

Тут же заскрипел толстый брус, запиравший ворота. Одна из створок распахнулась, появились несколько легионеров и взволнованный оптион. Больше всего их, конечно же, тревожило то, что за нарушение дисциплины в карауле полагалось серьезное наказание.

Но Тарквиний быстро прошел мимо них, не говоря ни слова. Ромул и Бренн следовали за ним. Когда же часовые разглядели фигуру, безжизненно свешивавшуюся с плеча галла, они совсем перепугались.

— Ворота закройте! — рявкнул Тарквиний.

— А где же воины Пакора? — осмелился спросить оптион.

— Погибли, — бросил Тарквиний. — Скифы устроили засаду возле храма Митры.

Все только испуганно ахнули.

Пояснять что-либо Тарквиний не пожелал.

— Доложите дежурному центуриону и возвращайтесь на посты. И не зевать!

Оптион и караульные легионеры поспешно разбежались по местам. Как-никак, Тарквиний тоже был центурионом и мог своей властью наказать их так же строго, как сделал бы это Пакор. О том, что случилось, они все равно скоро узнают.

Тарквиний быстро шел по главной улице форта. Ромул и Бренн следовали за ним. По обеим сторонам улицы тянулись ряды длинных приземистых деревянных казарм, предназначенных для одной центурии — восьмидесяти человек — каждая. Внутри все они были устроены совершенно одинаково: большая комната для центуриона, комнаты поменьше для младших командиров и по десятку помещений для рядовых легионеров — контуберниум, — рассчитанных на восемь человек. Там только-только помещались двухъярусные нары, вооружение обитателей и съестные припасы. Как и гладиаторы, легионеры жили, спали, учились и сражались вместе.

— Ромул!

Молодой легионер обернулся на негромкий окрик и, несмотря на темноту, узнал в человеке, стоявшем возле одной из казарм, Феликса, их товарища с самого начала похода Красса.

— Что ты тут делаешь?

— Так и не смог уснуть, — усмехнувшись, ответил Феликс. Он был полностью одет и при оружии. — Беспокоился из-за вас. Что случилось?

— Ничего. Шел бы ты спать, — коротко ответил Ромул. Чем меньше народу будет знать о случившемся, подумал он, тем лучше.

Но Феликс не послушался, а кинулся к Бренну и ахнул, увидев торчавшие из тела Пакора стрелы.

— Всесильные боги! — воскликнул он. — Что случилось?

Ромул на ходу в нескольких словах рассказал ему о засаде. Феликс кивал и морщился. Галл был куда меньше ростом, чем Ромул, намного уступал силой Бренну, но это не мешало ему быть прекрасным солдатом. Стойкость и упорство Феликса вызывали уважение. Когда во время первого сражения при Каррах когорту наемников окружили парфянские лучники, галл остался в строю. Не так уж много воинов тогда осмелились встать плечом к плечу с Бассием, центурионом, который позже погиб в парфянском плену, и тремя друзьями. Феликс был одним из этих смельчаков. Он сам решает, как поступить, думал Ромул. А чувствовать рядом плечо надежного товарища всегда приятно.

Больше их никто не остановил. Стояла глухая ночь; почти все легионеры крепко спали. Кроме того, приставать с вопросами к Тарквинию мог решиться лишь кто-нибудь из старших командиров легиона, но никто из них не попался друзьям по пути. Да и нечего им было сейчас делать снаружи. Вскоре маленькая группа добралась до принсипии, штаба легиона, находящейся на перекрестке виа Претория и виа Принсипия, соединявшей восточные и западные ворота. Эти главные улицы делили лагерь на четыре равные части. Здесь же стояли роскошный дом Пакора и более скромные жилища старших центурионов, командовавших когортами; эти, все до одного, были парфянами. Рядом находились валетудинариум, лагерный лазарет, и мастерские плотников, сапожников, гончаров и ремесленников множества других специальностей, жизненно необходимых легиону.