Сила присутствия - Александр Афанасьев

– Спасибо, брат. Перекинь на флешку, и пусть тобой будет доволен Аллах. А этих неверных верните обратно, пусть сидят в овчарне.

– Да, эфенди! – Старший из боевиков почтительно склонил голову.

Они подняли пленных и пинками погнали их на выход.

Уже на улице Сергеев отчетливо сказал:

– Вы думаете, что идете по пути Аллаха, но ваша тропа ведет вас прямиком в ад, к дереву зам-зам. Аллах не даст вам спасения, ваше пристанище в огне.

– Что ты сказал?!

Невысокий боевик, который говорил по-русски, подскочил и изо всех сил ударил Сергеева прикладом. Тот упал. На него немедленно набросилась вся стая и принялась пинать.

– Что происходит? – спросил амир, вышедший из помещения на шум и крики.

– Этот неверный оскорбил Аллаха, произнес Его имя! Он сказал, что наша дорога ведет прямиком в геену!

Амир хмыкнул.

– Поднимите его.

Сергеева подняли, амир подошел ближе.

– Я говорил тебе о том, чтобы ты не смел осквернять имя Аллаха, произносить его вслух. Ты неверный, а если когда-то и был мусульманином, то давно предал истинную веру!

– Кто ты, чтобы судить об этом?

– Клянусь Аллахом! – сказал амир, доставая нож. – Свои деньги я все равно получу, будет у тебя язык или нет.

– Как ты смеешь лить кровь в доме, где тебе предоставили приют! – раздался громкий и уверенный голос.

Амир резко развернулся. Между домом и дувалом стоял шейх Джавад, а за ним – боевики, вооруженные автоматами. Это был отряд ополчения племени, шейхом которого был Джавад. Этих боевиков оказалось столько, что с того места, где стоял амир, невозможно было сосчитать их всех по головам.

– Это мой пленный! – нагло сказал амир. – Мне решать, что с ним делать.

Вождь племени покачал головой.

– Это не пленный. У тебя не может быть пленных, ты просто украл человека. Ты не воин, а убийца и бандит. Ты и в самом деле не идешь по пути Аллаха. Тропа, по которой ты шагаешь, ведет в ад, прямиком к дереву зам-зам.

– Что ты знаешь о джихаде, старик?! – крикнул амир, стараясь произвести впечатление скорее не на шейха – его-то голосом не проймешь, – а на тех воинов, которые стояли за ним, сжимая в руках винтовки и «калашниковы». Они были молоды, но лица их оставались непроницаемыми, суровыми.

– Я знаю то, что двое из моих сыновей вышли на пути Аллаха, и сейчас они шахиды. Но мы не добились ничего, кроме горя и страданий. Это все потому, что Аллах наказывает всех нас за таких негодяев, как ты.

Амир понял, что так ничего не добьется.

– Посмотри на этого неверного! – крикнул он, показывая на заложника. – С чего ты взял, что он правоверный? Этот негодяй говорит, что хочет делать намаз, чтобы поиздеваться над нами, теми, кто искренне верит. Он не хочет, чтобы ему отрезали голову, но, оставшись наедине со своими шайтанами, оскорбляет Аллаха и смеется над Ним!

– Ты настоящий отступник, – сказал вождь. – Избиваешь человека за то, что он хочет обратиться к Аллаху. Воистину такую мерзость делают лишь худшие из неверных. Только то, что ты мой гость, останавливает меня от того, чтобы выгнать отсюда тебя и твоих людей прямо сейчас. Но я напоминаю тебе, что, согласно шариату, путник вправе пользоваться гостеприимством любого дома три дня. Два из них уже прошли, сегодня третий. Поэтому завтра ты покинешь этот дом и пойдешь дальше. А если за оставшееся время ты совершишь еще какую-нибудь мерзость, то я напомню тебе, что гость неприкосновенен только до того, как виден дом, который он покинул. А мои люди, хвала Аллаху, умеют ходить по горам гораздо быстрее, чем твои.

– Ты не прав, шейх, – сказал амир, чтобы спасти хоть часть своего достоинства.

– Возможно. В любом случае Аллаху ведомо лучше. Он рассудит нас, когда придет срок. Думаю, для тебя он наступит уже скоро. – Шейх посмотрел на пленного мусульманина и сказал: – Ты можешь совершить намаз вместе с нами. Если ты хочешь обратиться к Аллаху, то тот негодяй, который откажет тебе в этом, откроет себе путь в ад.

– Он сбежит! – крикнул амир.

– Он не сбежит. Здесь некуда бежать.

Брат в круглых очках стоял в дверях помещения, где проходила съемка, внимательно смотрел и слушал.

Двор дома, в котором находилась явка Аль-Каиды, был почти полностью закрыт навесом из ржавых стальных листов, укрепленным на толстых подпорках. В другой его части целыми днями играли дети. Все это преследовало одну цель – защититься от атак беспилотников. Обитатели поселка получали деньги за то, что отпускали сюда своих мальчиков. Жители этого дома знали, что у американцев есть свои правила. Они не нанесут удар по подозрительному объекту, если там находятся дети.

Невысокий, даже щуплый, брат в очках вышел из дома, выбил из пачки сигарету, нервно закурил. Ислам запрещал курение, оно считалось грехом, но здешние умники полагали, что Аллаху не видно то, что происходит под крышей.

Он курил «Житан», крепкие французские сигареты, к которым пристрастился еще подростком в Париже. В двадцать шесть лет молодой человек выехал в Сирию и встал на джихад. Сейчас ему было двадцать девять, и он из простого боевика превратился в оперативника Аль-Каиды. При рождении родители дали ему имя Жан-Мишель, но сейчас он называл себя Абдаллахом.

Абд Аллах. Раб Аллаха.

Чуть в стороне у ворот стоял амир Реза, только что совершивший поездку в один из лагерей боевиков.

Он увидел Абдаллаха, подошел поближе и сказал:

– Салам! Почему ты такой унылый, брат? Ведь уныние – это грех, тем более в нашем деле.

– Вернулся аль-Усман. Он сделал то, о чем говорил.

– Вот и хорошо. Тогда чем ты так озабочен?

– Он зачем-то привел сюда двух пленников, сказал, что хочет взять за них выкуп.

– Это его дело. Пусть берет. Заодно и наша казна пополнится. Разве это не хорошо?

– Да, но один из пленников говорит, что он правоверный, несмотря на то что русский.

Реза нахмурился и спросил:

– Ты говорил об этом с аль-Усманом?

– Да, он сказал, что тот никакой не правоверный, среди русских нет таковых. Вот только по пути он избивал пленника и не давал ему совершать намаз. Это увидел шейх Джавад и прилюдно обозвал аль-Усмана отступником и бандитом. Он даже собирал совет, чтобы обсудить это. Его участники пришли к выводу, что совершен грех. В мадафе уже говорят точно так же. Слухи идут, и это очень плохо.

Реза кивнул. Да, это действительно очень плохо. В долине Сват работали не менее двухсот лагерей, в них обучались военному делу самые разные люди. Местное население относилось к ним сдержанно. Наличие такого количества чужаков доставляло ему серьезные неудобства.

Дело спасало то обстоятельство, что будущие бойцы за веру платили за все, много покупали и являлись серьезным источником денег для жителей долины. Кроме того, они были воинами Аллаха, моджахедами, бойцами за веру. Обидеть их было серьезным грехом.