Рассказы (Сборник) - Алексей Александрович Провоторов

поделать. Неприступная крепость гномов погибала изнутри.

— …Возьмёшь Фемура на конюшне. Ты пахнешь мной, и он пойдёт к тебе. Помни, здесь мои земли, и до самой Козьей чащи никто не тронет тебя без моего дозволения. А с моего… Сейчас Баргеста позову, ступайте, а он вас нагонит. Почуешь его — попридержи коня, а как дело будет сделано, шугни его моим именем. А после продолжай путь.

А дальше, чтоб ни стало — не бойся, только перед пещерой дашь коню яблоко, что я приготовлю. Привезёшь гномку мне — и Мерна твоя, двоих мне не надобно. А что ж ты, друг Альбин, на гномов зло затаил?

— Нет, — ответил я. — Они хорошие мужики.

— Любишь сестру?

— Никого нет дороже, старая ты тварь.

— Это хорошо, — обрадовалась Бетони. — Значит, будешь стараться!

Она смеялась, и какая-то ночная птица вторила ей криком из лесов за рекой.

…Дверь распахнулась, наружу, и они выбежали мне навстречу, двое — Хорнбори и Мили, я его видел однажды, и давно. Фемур выскочил вслед за ними, роняя кровь с клыкастой морды. Он весь был забрызган.

— Альбин, беги! Эта тварь заколдовала коня!

Я молча прошёл мимо, с мечом наголо, отодвинув гнома. Зверь сунулся мне поперёк дороги.

— Именем Бетони, — прошептал я.

— Альбин! — закричал Хорнбори, бросаясь на меня. Я ударил его крестовиной меча, и он покатился с разбитым лицом. Да он и так истекал кровью.

Я направился к двери в задней стене огромной мастерской, переступая части маленьких тел.

— …Жаль, я не могу решить это по-другому. Я бы многое отдал, чтобы заставить тебя страдать.

— Если б не я, вы с сестрой уже костьми б легли на болоте, друг Альбин! — Бетони закончила колдовать над восково-белым яблоком, плюнула на него и насухо вытерла рукавом. Меня передёрнуло.

— Не зови меня другом.

— А чего ж не звать-то, друг Альбин? Твоя мать так сильно сыночка просила, что я не смогла ей отказать. Только, сказала, сын твой мне послужит однажды.

Я в ужасе вытаращился на неё, не в силах понять, врёт она, бредит или ни то, ни другое.

Бетони засмеялась железным, трескучим смехом.

Я поднялся, вдохнув сухим от страха ртом, и молча выскочил за дверь.

…Я повернул ключ. Рука почему-то не дрожала. Толкнул дверь и вошёл в покои.

Она сидела спиной к стене, в зёлёном кресле, в лиловом платье, миниатюрная, тоненькая, с сияющей кожей открытых плеч, огромными прозрачно-зелёными глазами, фарфоровая и бархатная одновременно.

Она не спросила ничего, только затаила дыхание, испуганно глядя на меня.

Горячие, как лава, слёзы ужаса подступили к моим глазам и жгли их так же, как мою душу.

Я протянул руку, схватил за сказочную ручку и дёрнул на себя. Она казалась невесомой.

Я взял её на руки, и понёс к выходу по залитому кровью полу. Хорнбори пытался выговорить что-то, видно, проклятие, но я обошёл его. И вышел на свет.

Сорока кричала ближе. Да, кто-то преследовал меня, но кто? Я не ждал погони.

Я обмер, когда из-за елей выехал рыцарь на гнедом коне, и к его стальной груди прижималась дева с медными волосами.

Мне стало холодно и жарко посреди устроенной мной бойни.

Ибо то был Мадок и моя сестра.

Я посмотрел в её глаза, побледневшие, выцветшие, но всё ещё с искрой. Посмотрел на лицо.

— Мерна?..

— Альбин?..

Я поставил гномку на землю, и она упала на каменное крыльцо без чувств.

Мадок молча выдернул меч.

Да, он спас её, нашёл её, это его чуяла ведьма в тот вечер, и не поехала его искать только лишь из-за меня.

Ну хоть как-то я помог сестре. А сейчас её жених зарубит меня и будет прав.

— Что ты наделал, Альбин?.. — Мерна закрыла руками лицо, только глаза жгли меня насквозь. — Беги, брат, беги!..

Я свистнул Фемуру, вскочил на это чудовище с окровавленной мордой, и мы бросились через лес напролом, под крик сестры, ради которой я утопил свою душу в чужой крови.

* * *

Мне иногда по-прежнему снится болото. Не дом Бетони, не кровавая бойня у Хорнбори, не сестра и не гномка. Мне снится болото Гемоды, как воплощение всего, что случилось, и перед каждым пробуждением я жалею, что выбрался оттуда.

А после пробуждения жалею ещё сильнее.

К Зверю

Тяжело колдовать, когда тебя лишили голоса. Тяжело идти, когда болят раны. Тяжело сражаться против бывших друзей.

Но меч пока при тебе, сердца хватит ещё на несколько ударов, а последнее слово за тебя скажет ворон.

2018 г. (год написания: 2013)

Это место многим снилось в кошмарах. Пусть даже они никогда здесь не бывали.

Воспалённое солнце уже кануло в дым над далёким горизонтом, и розоватое свечение, как заражение, охватило полнеба. С востока же, видимая в прорехах туч, скалилась щербатая луна, восходя над оставшимся позади ристалищем. Пепел уничтоженных армий запятнал мои сапоги, железные носки их закоптились. Я чувствовал себя так, словно на моих плечах лежало полмира.

Но это больше не соответствовало действительности.

Изогнутые ветрами деревья, которыми зарос холм, сбросили листья, истлевшие до жил, и ничто не закрывало мне вид на Двор Хинги. Низкая башня, тёмные окна, светлые фигуры во дворе, отделённые от меня мощным частоколом. Он вроде бы стал выше с прошлого раза, словно заострённые брёвна выросли из земли. Вполне возможно, так оно и было.

В прошлый раз… Прошлый раз я видел эту дорогу, покрытую марширующими ордами. Чудовища ломали деревья, ожившее железо с лязгом двигалось на восток, изрыгая дым и молнии; крылатые создания реяли над рядами, над знаменосцами, у каждого из которых на древке плясал негасимый язык пламени. Вспоминая тот пронизанный искрами, чёрный и оранжевый вечер, когда Гейр и Беймиш шли здесь рядом, во главе колонн, хотелось кричать. Я знал это место ещё со времён, когда Гейр разъезжала на Звере, тут и дальше к востоку, наводя ужас на любого и каждого.

Теперь здесь живёт лишь Хинга.

Ненавижу.

Я хотел сказать это вслух, и в сотый раз не смог, и это было хуже любого кошмара. Я стиснул и кулаки, и зубы, пытаясь подавить наступающую панику, осадить ярость. Она мне ещё понадобится потом, когда я доберусь до Башни и позову Зверя.

Если он не ответит мне, я войду в Башню сам. Но лучше бы ему ответить. Лучше тебе, Беймиш, ждать меня уже сейчас, ибо я приду.

Ночь опускалась, утаскивая дымной