Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой - Борис Соколов

Гитлер так убедительно изничтожал в своих выступлениях евреев и марксистов, что руководитель агитационного отдела 4-й Баварской группировки рейхсвера предложил ему стать политработником. После окончания курсов, в июле 1919 года, его назначили офицером по пропаганде (это должность в роте, причем внештатная, а не чин, и занимать ее могли как солдаты, так и офицеры) в 41-й пехотный полк в Мюнхене. Гитлер вспоминал в 1921 году: «В этом полку, а также и в других частях я часто читал доклады о безумии красной кровавой диктатуры и с радостью отмечал, что из этих солдат... создается первый отряд моих единомышленников». Командование отметило Гитлера как «отличного и темпераментного оратора, умеющего завладеть вниманием аудитории». Один из сослуживцев, Лоренц Франк, свидетельствовал: «Гитлер — прирожденный народный трибун, который своим фанатизмом и близостью к народу... может побудить аудиторию внимательно слушать и размышлять». По воспоминаниям других, Гитлер уже тогда умел доводить слушателей «до состояния восторга».

В 1942 году, обращаясь к выпускникам военных училищ, Гитлер добрым словом помянул свой опыт 1919 года и связал его с идеями социал-дарвинизма: «Когда в 1918 году поникли знамена, возросла моя вера. И не только вера, но и протест против капитуляции перед, казалось бы, неминуемой судьбой. В отличие от многих других я был убежден, что на этом не может закончиться история германского народа, если только сам народ не захочет полностью отказаться от своего будущего. И тогда я вновь начал по мере моих сил и возможностей бороться, поскольку верил, что только борьба может побудить в немецком народе победоносное движение, которое когда-нибудь вновь возвысит его... Чрезвычайно глубокая мысль одного из величайших военных философов заключается в том, что борьба, а следовательно, и война является матерью всех вещей... Во всей вселенной царит один только вечный отбор, в ходе которого сильнейший в конечном счете приобретает право на жизнь, а слабейший гибнет. Одни утверждают, что природа жестока и немилосердна, но другие понимают, что природа всего лишь повинуется железному закону логики... Тот, кто, исходя из своих ощущений или мировоззрения, пытается восстать против этого закона, устраняет этим не закон, а самого себя. История доказывает, что целые народы становятся слабыми. Они не устранили закон, а сами бесследно исчезли... Необходимо, чтобы этой мыслью овладели в первую очередь те, кто перед лицом всемогущего творца мира выходит на суд, где решается вопрос о силе и слабости людей... Эта борьба... приведет в конце концов к непрекращающемуся отбору... лучших и более стойких. Поэтому мы видим в этой борьбе элемент построения основ жизни человечества и всего живого».

В дальнейшей политической карьере Гитлера определенную роль сыграло общество Туле, бывшее ширмой для Германского ордена, созданного в 1912 году. Его члены поклонялись древнегерманскому богу Вотану, богу войны и смерти. В Баварии их насчитывалось 220 человек. Баварское отделение ордена создал летом 1918 года барон Рудольф Зеботтендорф. В годы Второй мировой войны он был резидентом германской разведки в Стамбуле, а 9 мая 1945 года, сразу после капитуляции Рейха, покончил с собой, бросившись в Босфор. По одной из версий, этот прыжок он совершил не без посторонней помощи. Баварский филиал общества Туле активно проповедовал учение о высших и низших расах человечества, а сам Зеботтендорф грозил шефу мюнхенской полиции: «Мои люди схватят первого попавшегося еврея и протащат по улицам, утверждая, что он украл просвиру. Тогда, господин полицай-президент, вы получите погром, который сметет и вас самого». Для достижения грядущего мирового торжества германской расы общество Туле основывало политические партии-однодневки, большинство из которых очень быстро кануло в небытие. В историю было суждено войти только Германской рабочей партии (ДАП). В сентябре 1919 года по заданию армейского начальства к ней примкнул Гитлер для выяснения ее политического лица. Тогда партия насчитывала не более 40 человек, но 12 сентября 1919 года судьба ДАП круто переменилась. Вот как описал этот исторический день Гитлер в книге «Моя борьба»: «Однажды я получил от командования приказ проверить, что собой представляет политическая организация, которая намеревалась под именем Германской рабочей партии провести в ближайшее время собрание, на котором должен был выступить Готфрид Федер. Я должен был сходить туда, ознакомиться с этой организацией и представить доклад...

Вечером отправился я в мюнхенскую пивную «Штернэккеброй»... В комнате, которую мы впоследствии в шутку назвали «мертвецкой», я нашел 20–25 человек. Все они принадлежали к низшим слоям общества...

Мы как раз переживали то время, когда почти каждый чувствовал в себе призвание образовать какую-нибудь новую партию. Людей, недовольных старыми партиями и потерявших доверие к ним, было больше чем достаточно. Новые союзы плодились как грибы и столь же быстро исчезали с лица земли, почти никем не замеченные. Основатели этих обществ по большей части не имели никакого представления о том, что это, собственно говоря, значит — вырастить новую партию или, тем более, создать новое движение. Большей частью эти мыльные пузыри... лопались самым смешным образом, обнаруживая только полное политическое ничтожество их творцов.

Просидев часа два на описываемом заседании, я начинал приходить к выводу, что и так называемая Германская рабочая партия принадлежит к этому же разряду партий. Я был очень рад, когда Федер закончил. С меня было довольно, и я уже собирался уходить, как вдруг было объявлено, что теперь начнется свободная дискуссия. Я решил послушать. Но и дискуссия показалась мне совершенно пустой. Внезапно слово взял некий профессор, который в своей речи стал критиковать аргументы Федера. После возражений со стороны Федера (надо сказать, очень убедительных) профессор неожиданно заявил, что он готов стать «на почву фактов», но тем не менее советует молодой партии самым настоятельным образом добавить в программу один важный пункт, а именно отделение «Баварии» от «Пруссии». Ничтоже сумняшеся, сей профессор утверждал, что в этом случае австрийские немцы немедленно присоединятся к Баварии, что тогда условия мира будут куда более благоприятными для нас и тому подобный вздор. Тут я не выдержал и тоже записался в число желающих выступить. Я резко отчитал ученого профессора, и, прежде чем я успел закончить свою речь, мой ученый удрал — как собака, которую окатили ушатом холодной воды. Пока я говорил, меня слушали с удивленными лицами. Когда я кончил и стал прощаться с присутствующими, ко мне подбежал один из слушателей, назвал свою фамилию (которой я, кстати, не смог расслышать) и сунул мне в руку какую-то книжечку, по-видимому политическую брошюру, прося меня самым настоятельным образом, чтобы я на досуге прочитал эту вещь».

Этим не запомнившимся Гитлеру с первого раза человеком был основатель и первый председатель ДАП мюнхенский слесарь Антон Дрекслер. Историки позднее уточнили, что на историческом собрании присутствовало не 25, а 45 человек, в том числе 1 врач, 1 химик, 2 владельца фирм, 2 торговца, 2 банковских служащих, 1 художник, 2 инженера, 1 писатель, 1 дочка судьи, 16 ремесленников, 6 солдат (в том числе и Гитлер, который, хотя и был в штатском, в списке обозначил себя ефрейтором и в качестве домашнего адреса указал адрес своей части — 41-го полка), 5 студентов и еще 5 человек, не указавших свою профессию. Как видим, состав свежеиспеченной партии был довольно пестрым, и что любопытно — среди первых членов «рабочей партии» собственно фабричных рабочих не было. Относительно преобладали ремесленники (к ним принадлежал и Дрекслер). Но в то же время нельзя было сказать, что ДАП составили совсем уж низы общества. Хотя надо полагать, что владельцы фирм были отнюдь не Круппами, а банковские служащие — совсем не президентами банков.