Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Это ногой нельзя бить. А бить головой не запрещено.

Стоящие вокруг люди молчали. Пал-Пол понимал, что они согласны с ним, но возражать Тибу-Тову никто не осмеливался. Тогда Пал-Пол примирительно сказал:

– Тибу-Тов, чем ты недоволен? Ты завоевал пять палок. Мне бы никогда столько не выиграть. Все же знают, что ты самый сильный мужчина в деревне.

Тибу-Тов не нашелся, что ответить. Он, как и все, обошел вокруг Пал-Пола, осмотрел его царапину на спине, ссадины на груди и животе, мрачно сказал:

– А нечего прыгать на морских свиней. У них кожа царапающая. Хорошо еще, что яйца и хуй уцелели.

И все вокруг рассмеялись, довольные примирением Тибу-Това с Пал-Полом.

– Па, а что дед? Он болен?

– Да.

– Все больные люди лежат, а он ходит.

– У него больной желудок.

– Он от этого может умереть?

– Ему нельзя умирать, пока у тебя не будет восемнадцать зарубок.

– У меня уже десять зарубок.

И Тав-Чев выпрямил десять пальцев.

– Покажи, сколько тебе еще осталось лет?

И Пал-Пол лениво откинулся на нос каноэ, глядя на сына. Тав-Чев выпрямил пять пальцев и еще три пальца на другой руке.

– Правильно, – одобрил Пал-Пол. – И сколько тогда тебе будет лет?

Тав-Чев с готовностью выбросил вперед десять пальцев и сразу же еще пять пальцев на одной руке и три на другой.

– Правильно, – согласился Пал-Пол и, хитро прищурив глаза, спросил: – А сколько мне будет лет тогда?

– Когда «тогда»?

Пал-Пол видел, что Тав-Чев понял его и задал этот вопрос, чтобы оттянуть время и подсчитать в уме годы.

– Тогда, когда ты сможешь стать королем, – насмешливо ответил Пал-Пол.

Тав-Чев быстро выбросил вперед десять пальцев, потом еще раз десять, потом еще десять и, после короткого раздумья еще два пальца.

– Правильно. Король должен хорошо считать.

– И тогда дед умрет? – простодушно спросил Тав-Чев.

– Нет, ты сосчитал, сколько мне будет лет, когда ты настолько вырастешь, что сможешь стать королем. А когда кто умрет, никто не знает.

– Я не хочу, чтобы дед умирал.

– Я тоже. Но помимо того, что мы не хотим, есть еще кое-что важное. Знаешь что? – Тав-Чев молчал, выжидающе глядя на Пал-Пола, и тот продолжал: – Король должен быть умнее всех. Назови кого-нибудь, кто умнее короля Намикио.

Тав-Чев напряженно застыл, очевидно перебирая в памяти всех знакомых ему людей, и вдруг, просияв, воскликнул:

– Ты!

– Может быть, – благосклонно согласился Пал-Пол. – Но не все так думают. И каждый сперва задумается, прежде чем ответить – так же, как ты задумался сейчас. А это значит, что Намикио, возможно, умнее всех, как и положено королю. Чем старше человек, тем он умнее. Если ты станешь королем в восемнадцать лет, очень много людей будут старше тебя. И среди них будут люди, которые умнее тебя. И каждый человек сможет назвать их, не задумываясь, как ты сейчас задумался. А для короля это плохо. Чем дольше будет жить твой дед, тем старше, а значит и умнее, ты будешь.

– А я и сейчас умнее всех мальчиков, – сказал Тав-Чев.

– Это потому что я тебя учу, а твоих приятелей никто не учит.

Они сидели вдвоем в каноэ, покачивающемся на прибрежных волнах. Оба молчали, думая каждый о своем. Дождь продолжал идти.

– Пора, – сказал Пал-Пол, и Тав-Чев схватился за весло.

Он уже хорошо усвоил правила гребли, и вскоре каноэ уперлось дном в прибрежный песок. На берегу никого не было. Со стороны деревни доносился запах жареного мяса морских свиней. Удачная охота приносит и другие удачи. Когда началась война между Каменной и Долинной деревнями, король Намикио повел воинов Большой деревни на усмирение воюющих. Пал-Полу тогда было уже восемнадцать лет, и он был воином отряда Каниги. Их отряд цепью расположился вдоль Орехового хребта, проходящего между Долинной и Каменной деревнями. Боевое настроение у воюющих не проходило. Но тут пришло сообщение, что люди Береговой деревни гонят стадо морских свиней. И воины враждующих сторон прямо с боевыми копьями побежали к берегу. Все двенадцать каноэ западного побережья участвовали тогда в охоте. Удалось выволочь на берег пять морских свиней. Начался небывало роскошный пир, во время которого состоялось примирение деревень.

А на этот раз выловили только трех морских свиней.

Выйдя из каноэ, Пал-Пол и Тав-Чев бегом направились в деревню. К празднику удачной охоты следовало нарядно одеться. Во дворе перед домом толпились весело болтающие девушки и женщины. Соу-Най наряжалась в доме, и женщины ждали ее выхода. Им было интересно, во что она будет одета. Пал-Пол и Тав-Чев прошли через толпу женщин, причем Пал-Пол, как всегда, старался задеть за грудь или плечо той или иной женщины, делая вид, что ему трудно протиснуться между ними, и женщины при этом довольно повизгивали. Соу-Най наряжалась в задней комнате, отгороженной тростниковой завесой. На ней была набедренная повязка из хорошо отбеленной тапы, а под грудями широкая полоса такой же отбеленной тапы, которая проходила под мышками и через плечи, и обвивала шею. Таким образом ее красивые груди были приподняты вверх. Ее мало вьющиеся волосы были гладко уложены на обе стороны и закрывали уши. По обе стороны головы к волосам были прикреплены пучки больших красных цветов черезы. Белая тапа хорошо контрастировала с ее коричневой с холодным оттенком кожей, а темные соски казались черными. Пал-Пол невольно залюбовался женой. И она, оценив его взгляд, надменно спросила:

– Я красивая?

– Очень, – ответил он.

Ее лицо оставалось надменным, но по-видимому она осталась довольна впечатлением, которое произвела на него.

Сам он надел набедренную повязку из тапы, которую сам раскрасил в красные полосы ягодным соком. Надев на шею несколько ожерелий из раковин и акульих зубов, он приделал к своему головному убору хвост из остролистной пальмы, который опускался на спину. Тав-Чев тоже надел свою набедренную повязку с кистями, как и у Пал-Пола, а на голову новый головной убор, который сам сплел из травы и перьев. В таком виде они и вышли из дома. Женщины, ожидавшие их выхода, пораженно застыли. Еще ни одной из них не приходила в голову мысль подвязывать груди тапой, чтобы соски торчали вверх. Несколько женщин тут же побежали к себе домой, чтобы так же подвязать свои свисающие груди.

Дождь уже прекратился, хотя солнца не было видно. На травянистой поляне между площадью и домом короля были разложены банановые листья, на которых женщины расставляли калабаши с пой-пой, креветками, вареными моллюсками и крабами, темной соленой морской травой. Когда собрались все принарядившиеся жители деревни, несколько женщин, возившихся у дымящихся в стороне печей, стали деревянными мешалками снимать с огня жареное мясо, раскладывать его на глиняные доски и расставлять среди прочей снеди. Люди начали шумно рассаживаться, кто на колени, кто скрестив ноги. Жареное мясо брали кто руками, а кто и тонкими деревянными палочками, разложенными среди калабашей. Король Намикио, сидящий в окружении уважаемых пожилых людей, взял только самый маленький кусочек мяса, откусил и тут же положил перед собой. Тав-Чев, подсевший к деду, тут же протянул ему целебный напиток, приготовленный Су-Бай, старшей женой короля. Очевидно, Тав-Чев хорошо запомнил то, что ему говорил сегодня Пал-Пол. Дети пялились на Тав-Чева, хотя уже и привыкли, что их приятель имеет право сидеть среди самых уважаемых людей деревни. Старшие девочки, помогавшие женщинам, принесли связки бананов, плоды манго, калабаши с семечками в меде. Один такой калабаш поставили отдельно перед королем Намикио. Возбужденные едой, люди стали громче говорить. Под общий шум молодые мужчины стали подсаживаться к девушкам, а некоторые девушки и женщины первыми подсаживались к мужчинам. К Пал-Полу сзади подошла рослая плечистая Су-Суэй, вторая жена Тибу-Това, двоюродного брата по матери Соу-Най. Не обращая внимания на Соу-Най, сидящую рядом с Пал-Полом, Су-Суэй опустилась на колени за спиной Пал-Пола, обняла его за шею, сказала в самое ухо: