Джентльмены удачи - Виктория Токарева

Людмила села рядом с Али-Бабой, сказала, извиняясь за мужа:

– Николай Георгиевич когда входит в азарт, обо всем забывает.

– Слушай, хозяйка, – гнул свою линию Али-Баба, – газовую керосинку надо покупать. Плитка совсем плохо горит.

– Ой, простите, я не так пошел, – сказал Мальцев.

– Карте место, – сказал Косой.

– А вы вообще отойдите, пожалуйста, – сказал Мальцев Косому.

– Коля! – одернула Людмила.

– Товарищ Хмырь, – категорически заявил профессор, – скажите товарищу Косому, пусть отойдет: он мне на нервы действует.

– Отвались, – велел Косому Хмырь.

– Пожалуйста. – Косой презрительно пожал плечами. – Сам играть не умеет и сразу – Косой, Косой… Барыга! – Он отошел.

– Так. Значит, мой ход, – сказал себе Мальцев.

– Нет, мой, – возразил Хмырь. – Вы уже пошли.

– Слушайте, прошу вас как человека, отдайте ход!

– Не отдам!

– Отдайте!

– Не отдам!

– Вы что? – Мальцев вытаращил на Хмыря глаза. – Вы что, не понимаете, когда с вами по-человечески разговаривают?! Отдайте ход, ворюга!

– Ну это уже немыслимо! – Людмила поднялась и смешала на доске шахматы. – Пошли, Коля! – Она потянула Мальцева за рукав.

– Что ты ко мне привязалась?! – заорал на жену Мальцев. – Что ты мне жить не даешь, дышать не даешь?! Коля-Коля-Коля! – обидно передразнил он.

– Так… – проговорила Людмила. – Спасибо. Можешь идти встречать Новый год у Мельниковых или где тебе угодно. И я тебя очень прошу отныне не приставать ко мне ни со своими друзьями, ни со своим шлемом, ни со своим Александром Македонским. До свидания, товарищи! – самолюбиво попрощалась Людмила и ушла.

– Ну ладно, я проиграл, – сказал Мальцев Хмырю, смущенный уходом жены. – Давай бей, и я пошел. – Мальцев подставил лоб.

Хмырь спокойно поднялся из-за стола, подошел к двери, запер ее.

– Ты что делаешь? – растерялся Мальцев.

Хмырь так же молча подошел к столу, взял хрустальную вазу с картошкой, высоко поднял ее над головой. Косой, Мальцев и Али-Баба с удивлением следили за его действиями.

– Отдашь шлем? – спросил Хмырь.

– Какой шлем? – растерялся Мальцев.

– Который тебе Доцент отдал.

– Абсурд! – усмехнулся Мальцев.

Хмырь разжал пальцы, ваза грохнулась об пол, и сырая картошка раскатилась по полу.

– Это раз! – предупредил Хмырь. Подошел к стене, снял стенные часы с кукушкой.

– Мой тебе совет: не темни. Все же ясно, твоя маруха раскололась. Давай: три четверти нам, одна тебе. Ну? Согласен? – Хмырь поднял над головой часы.

Мальцев промолчал.

Хмырь грохнул об пол часы и сказал:

– Это два. Ну? Всю дачу переколочу.

Мальцев усмехнулся, встал, взял стул и, размахнувшись изо всех сил, грохнул им по серванту.

– А это три! – сказал он. – Нету у меня никакого шлема, дорогой мой товарищ Хмырь! Нету, дорогой мой хунзакут! – Мальцев вышел в прихожую, надел свою дубленку, отпер дверь, обернулся к изумленным жуликам. – Аривидерчи, чао!

Он помахал в воздухе кистью руки, толкнул дверь ногой и вышел.

– Нету у него никакого шлема, – заключил Косой.

– Какая хорошая женщина, – мечтательно проговорил Али-Баба, – и какой шакал мужчина. Барыга! У Феди шубу украл!

– Проверка показала, – докладывал Славин полковнику Верченко, – что по трем адресам, указанным сообщниками Белого, шлема нет. Остается последняя версия: Прохоров – гардеробщик Большого театра. Однако проверить эту версию не удалось: на назначенное свидание Прохоров не явился.

– И не явится, – сказал Верченко. – С утра он уволился с работы и выехал из дому в неизвестном направлении. Видимо, что-то заподозрил… Ну что ж, далеко не уйдет. Будем искать…

– А мне что делать? – спросил Трошкин, сидящий на диване рядом со Славиным.

– А вам… – Верченко вышел из-за стола, подошел к Трошкину, крепко, по-мужски пожал руку, – тысячи извинений и огромное спасибо! Снимайте парик, смывайте наколки и идите домой встречать Новый год.

– А эти? – растерялся Трошкин.

– Ну а ваших подопечных мы вернем на место.

– Прямо сейчас?

Полковник кивнул.

– А может, завтра? – попросил Трошкин. – Все-таки праздник. Новый год. Они ведь тоже по-своему старались.

– Евгений Иваныч, не хотел я вам говорить, да, видно, придется. Сегодня из подмосковного лагеря бежал Белый. Доцент.

– Не может быть! – ахнул Славин.

– Невероятно, но факт. Так что вам, Евгений Иваныч, опасно оставаться в таком виде.

– Так мы же за городом… Маловероятно, чтобы он тоже решил спрятаться на даче у профессора Мальцева.

– Ну что ж… – улыбнулся Верченко. – Желание гостя – закон для хозяина.

* * *

Бам! Бам! Бам! – били кремлевские куранты. На даче за накрытым столом сидели Трошкин, Косой, Хмырь и Али-Баба.

Трошкин поднял бокал и встал.

– Товарищи, – негромко начал он, – Гаврила Петрович, Вася, Федя. Пришел Новый год. И я вам желаю, чтобы в этом новом году у вас все было по-новому.

Трошкин поочередно чокнулся с каждым и выпил. Выпили и они.

– А теперь, – он улыбнулся и потер руки, – минуточку… – Он встал и пошел из комнаты.

– Куда это он? – спросил Косой Хмыря.

– А я знаю? У него теперь ничего не поймешь.

– Совсем озверел, шакал, – вздохнул Али-Баба.

– Тук-тук-тук! – раздался радостный голос Трошкина. – Кто к вам пришел?..

Все обернулись: в дверях стоял Трошкин в маске Деда Мороза. Через плечо – мешок с подарками.

– К вам пришел Дед Мороз, он подарки вам принес! – продекламировал Трошкин. – Федя, поди сюда, – пригласил он.

– А что я такого сделал? – насторожился Косой.

– Иди, иди…

Косой приблизился.

Достав из мешка высокие пестрые носки, подшитые оленьей кожей, Трошкин вложил их в руки Косого.

– Носи на здоровье. Это домашние.

– А на фига мне они? У меня и дома-то нет.

– Будет, Федя. Все еще впереди… А пока и в тюрьме пригодятся.

– Только и знаешь, что каркать! – расстроился Косой и вернулся к столу, не испытывая никакой благодарности.

– Гаврила Петрович! – Трошкин продолжил роль Деда Мороза. – Это тебе, – и протянул Хмырю такие же тапочки.